Геннадий Николаев: Хранилище

— Так, так, так… — задумчиво бормотал лейтенант, вчитываясь в бумаги, желая придраться к чему-нибудь и не находя ничего. — Значит, само Хранилище?

— Само, — кивнул я. — Работа срочная…

— Вижу! — перебил лейтенант. — Да еще трех солдат! Трех не могу — одного дам.

— Одного мало.

— Сегодня — одного. Завтра — видно будет.

Лейтенант собрал журналы, сунул в сейф, закрыл на ключ. Похоже, он был обескуражен промашкой с журналами.

Снаружи в сторону ворот прошли три фигуры: двое с широкими лопатами и метлами, третий — налегке. Лейтенант вытянулся к окну, проводил солдат хищным взглядом.

— Ну, инженер Олабьев, готов к работе на объекте? — торжественно спросил после некоторого молчания. — Все есть?

Приборчик, журнал, секундомер, три рулетки, фонарики, пачка мелков, шпагат с гайкой — все это я положил в портфель, предварительно переложив запасное белье и прочие дорожные мелочи на койку. Лейтенант болезненно поморщился, глядя на груду вещей на койке, но, видно, решил махнуть на меня рукой — не перевоспитаешь!

Снаружи выключили освещение. Лейтенант озабоченно взглянул на часы. Снова слазил в сейф, вынул какой-то странно изогнутый ключ. Затем быстро оделся, и мы вышли в коридор.

По обеим сторонам темнели глубокие проемы — метровые стены, стальные двери, сейфовые замки. Торцовое окно было забрано решеткой. Открыв одну из дверей, лейтенант скрылся в темноте бункера. Пробыл он там не больше минуты — беззвучно исчез и беззвучно появился. Пока я натягивал в прихожей полушубок, он зашел на правую половину и вскоре вышел с солдатом — совсем юным, маленького роста, с голубыми глазами и каким-то опавшим, изможденным лицом. Гимнастерка висела на нем, широкий ворот открывал тонкую длинную шею.

— Вот, Слижиков, — сказал лейтенант, кивнув на солдата, — в помощь. Орел! От себя отрываю…

Я протянул Слижикову руку, он вяло пожал.

— Зовут-то как?

— Сашком, — сказал он тихо.

Выйдя из помещения, мы двинулись друг за другом по узкой траншее, прорытой в снегу, — впереди лейтенант, за ним я, замыкающий — Слижиков. Чем дальше от казармы, тем выше становились валы отброшенного по бокам снега, тем глубже траншея. Лейтенант то и дело вставал на носки и, вытягивая шею, крутил головой, как суслик у норы, осматривал снежные покровы справа и слева.

По дороге с песней, печатая шаг, прошли строем солдаты. Видны были лишь колышащиеся лопаты и метлы. Да песня гремела на всю округу:

Внезапно из узкой глубокой траншеи мы вышли на просторную площадку, целую площадь, очищенную от снега. Белое открытое пространство, белая гладкая дорога и впереди, прямо перед нами — бурый фасад приземистого, поражающего своей необычайной тяжестью здания. Огромные стальные ворота, а их было двое — симметрично центральной опорной колонне, массивной и толстой, как ножка боровика, — вздымались до самой кровли, в них свободно могли разминуться два нагруженных с верхом самосвала. Торцевые балки перекрытия, покатая крыша на две стороны под метровым слоем снега, могучие шарниры и запоры ворот — все было такой прочности и такой мощи, что казалось принадлежностью не склада, а крепости. Красновато-бурый цвет зданию придавал сурик, потемневший от солнца, ветра и дождей. В левом полотне ворот имелась дверца для прохода — как бронированная плита.

Осторожно, двумя пальчиками в перчатках приподнимая пломбу, лейтенант осмотрел ее со всех сторон, чуть ли не обнюхал. Сорвав ее, открыл металлическую коробку, щелкнул тумблером, набрал цифровой код. Приникнув щекой к металлу, жадно прислушался. Странным ключом, тем самым, что хранился в сейфе, отпер внутренний замок проходной двери, потянул на себя.

Черный проем озарился тихим сполохом, граница света и тени упруго качнулась внутрь. Лейтенант шагнул через порог, мы — следом. Придержав дверь, он подсунул снизу кусок резины, чтобы не захлопнулась.

В полумраке четко зазвучали шаги — пятно света от фонарика запрыгало из стороны в сторону, скользнуло по стене, высветило электрический шкаф с кнопками. Звонко щелкнул пускатель — включилось дежурное освещение. Раскатистое эхо выкатилось из мрачной глубины.

Пространство разгрузочной площадки, где мы стояли, походило на полость огромной пещеры. В углах и вверху, над кран-балками клубилась мгла, чудились какие-то изломы, узлы сплетений, поблескивала изморозь. Вдоль стен в специальных гнездах стояли шкафы непонятного назначения. На крючьях, как застывшие змеи, висели не то провода, не то канаты. По стенам на кронштейнах тянулись кабели, трубы. На полу возле электрического шкафа аккуратными штабелями были уложены бруски и доски.