Леонид Комаров - Три ролика магнитной ленты

Неожиданно в комнату вбежал растерянный Васька Мохов. Он был расхристанный. Заметался, кинулся в угол, глаза забегали по сторонам. Он искал укрытия, но кругом были стены. Его лицо тоскливо сморщилось. Тело трясло мелкой дрожью.

На пороге появился Миха.

— Кот, выдь!

— Не выйду! Не выйду! — быстро заговорил Васька. — Отстань от меня! Чего ты ко мне привязался?..

— Выдь, говорю! От Фиксы не уйдешь! Я тя везде подловлю.

Миха двинулся в глубь комнаты. Васька метнулся дальше от него, вокруг стола, норовя выскочить в дверь и убежать. Миха понял его намерение и остановился.

— Кот, ты от меня не спрячешься. Я тебя загублю. Выдь, говорю!

— Не выйду! Отстань от меня! Че я тебе сделал? Че тебе от меня нужно?!.

— Я по твою душу пришел. — Миха зловеще заиграл желваками.

В комнату влетел Богодухов.

— Миха, брось, слышишь! — сказал Богодухов, хватая Миху за рукав. — На что он тебе сдался? Брось ты с ним возиться.

— Отвались! — Миха вырвал руку и двинулся на Мохова.

Положение у Васьки стало безвыходным. Отступать некуда. Кричать о помощи бесполезно. Миха уже рядом. Васька со страхом уставился в свирепое лицо Михи, а тот чуть скосил голову набок, как бы раздумывая — казнить или помиловать. Нет, Васька знал: хорошего от Михи ждать нечего…

Миха медленно опустил руку в карман. Васька перевел взгляд туда же. Миха резко вскинул руку… и в следующее мгновение Мохов пронзительно вскрикнул от боли: что-то тяжелое и острое обрушилось на его голову, перед глазами пошли черные круги, и он, теряя сознание, стал оседать на пол…

— Миха! — закричал Богодухов. — Что ты с ним сделал? Ты же убил его… Ты паскуда, Миха…

А Миха попятился, не сводя глаз с рухнувшего Мохова. Из Васькиной головы, заливая лицо и одежду, сочилась струйка крови. Миха вжал голову в плечи, опустил руку в карман пиджака, пряча тот предмет, которым только что нанес Ваське удар. Он боком ринулся к двери, но сзади кто-то сильный навалился на него и стал выворачивать за спину руки. Миха не успел ни вырваться, ни обернуться и с приглушенным стоном плюхнулся на пол, придавленный сверху.

— У, гады! — прохрипел он. Голова, как в тисках, была зажата в чьих-то коленях.

Вывернули карманы. На пол вывалился кастет.

— У, дешевки! — задыхаясь, хрипел Миха. — Всем клеймо поставлю…

Сильные руки подхватили и поставили Миху на ноги. Он обернулся и увидел перед собой Рогова, а за ним толпу парней. Миха рванулся, хотел боднуть Рогова головой, но тут же получил оглушительный удар кулаком в челюсть и повалился на пол.

— Ишь ты, еще пободаться захотел. — Рогов разжал кулак и встряхнул ладонью.

Миха неловко поднялся с пола.

— Убью, матросик. Попомни мое слово…

Приехала скорая помощь, и Мохова унесли. Потом прибыла милицейская машина. Составили протокол, записали свидетелей и увезли Миху.

Комната отдыха опустела. Столы и стулья разбросаны в беспорядке, скомканная бордовая скатерть валялась на полу под сломанным стулом.

Римма оцепеневшая от ужаса, стояла в углу комнаты и широко открытыми глазами взирала на весь этот погром.

Однажды я все же решился прокрутить Мокеичу свои записи.

— Хочу тебе кое-что показать, Мокеич, — сказал я. — Ты можешь уделить мне один час?

— Конечно! Есть что-нибудь интересное?

— По-моему, да. Пройдем в аппаратную.

Я не питал надежды на то, что Мокеич одобрит мой труд, но все же теплилось «а вдруг!».

Мокеич удобно устроился в кресле. Я установил на диск магнитофона первый ролик и нажал кнопку пуска.

Мокеич слушал с непроницаемым лицом. Никогда нельзя было понять — одобряет он или порицает, нравится ему или не нравится.

Время от времени я останавливал магнитофон и делал дополнения, разъяснения, комментарии.

Наконец, третий ролик переместился с одного диска на другой и я нажал кнопку «стоп».

Мокеич продолжал молча сидеть в кресле и смотрел на меня бесстрастным взглядом.

— Ну и что? — спросил я.

— Нет, это я хочу задать тебе вопрос «ну и что?». Что ты хочешь всем этим сказать? Ты, ровным счетом, ничего нового не открываешь. Миллионы молодых рабочих живут в общежитиях, трудятся на заводах и фабриках, каждый день встречаются с массой острых проблем. Найдут ли они ответы на свои вопросы вот в такой радиопередаче? Найдут ли решения поставленных перед ними задач?..

— А разве мы должны давать решения? Да и можем ли мы здесь решать проблемы завода?!. Даже если бы мы очень этого хотели, то все равно не смогли бы, потому что это делается только там, на заводе, в цехе, в общежитии. Мы можем лишь помочь тем, что обратим внимание руководителей, общественности на наиболее острые, нерешенные вопросы. Неужели это не понятно?!