Виктор Ильин - Повести

— Какой град вопросов! — Немцев усмехнулся, закурил, потер ладонь о ладонь. — Холодно, однако. Безработицы у нас нет, устроят.

Оба, и Сергей и штурман, разговаривали неестественно громко, словно хотели заглушить в себе чувство пережитого страха. И одновременно оба прислушивались к тому, что происходит на нижней палубе «Гряды».

Снизу доносились удары молотка, очевидно, капитан распорядился заделать поврежденное леерное ограждение. Потом шум утих, прибежал матрос и сказал, что капитан велит сниматься с якоря.

Немцев вышел на ходовой мостик, нагнувшись к раструбу, скомандовал в машину. Под ногами завибрировало, с носа донеслось лязганье цепи, и Сергей почувствовал, как вздрогнула «Гряда», выдернув якорь.

— Малый вперед! — приказал штурман, и «Гряда» медленно подалась, преодолевая силу течения. Снизу крикнули, что якорь на месте.

— Полный! — негромко сказал Немцев в переговорную трубу и заткнул ее деревянной пробкой. — Поехали, Сергей Иваныч! А капитан-то: «Я вас с вахты сниму!» Снять просто, сначала разобраться надо. Чего зря кричать? Сам в это время храпел, а на нас кричит. Чего сопишь?

— А чего говорить? И так все ясно, — неохотно отозвался Сергей. Ему впрямь стало понятно, как был прав боцман в спорах с Немцевым. Вон он как поворачивает: вроде бы больше всех виноват капитан. Но разве капитан не распорядился позвать, если возникнет необходимость? «Сами разберемся», — заявлял Немцев, а теперь, значит, дядя виноват. Прав боцман: важно не на каком судне ты плаваешь и какую должность занимаешь. Надо оставаться человеком при любых обстоятельствах, под любым напором техники, которая не может быть ни хорошей, ни плохой. Все зависит от того, что за люди управляют ею.

Штурман посмотрел на часы:

— Почти час паузились.

Сергей подумал, что на один этот час они опоздают в Камск. На пристани будут волноваться: ведь о столкновении еще никому не известно, и когда об этом узнают, будет переполох. Может, они все-таки с Немцевым виноваты? Может, лично он что-нибудь не так сделал? Какой он рулевой? Тежиков говорил: раньше не один год нужно было плавать, чтобы в рулевые взяли. А тут навигация не кончилась — уже и рулевой…

В рубку поднялся капитан.

— Как боцман, Леонтий Васильевич? — спросил Сергей.

— Что боцман? — сказал капитан. — Раз, говорит, такое наша «Грядушка» выдержала, значит, рано я на пенсию засобирался… Еще, слышь, поплаваем! Голову вот только ушиб, жалуется. Ну, да там возле него Галинка.

— А пассажиры, — поинтересовался штурман, — призывники то есть?

— Сначала ругались, но лейтенант их в два счета приструнил. Теперь смеются: один с полки свалился, другого чемоданом стукнуло. Молодежь… А вот нам попадет. Ох и всыплют нам за этих призывников!

И в рубке все замолчали, каждый по-своему представляя меру будущего наказания.

— Леонтий Васильевич, — нарушил тишину Сергей, чувствуя, как от волнения потеют ладони, — тут вот скоро суводь будет.

— И что? — спросил капитан.

— Так если по ней, минут пятнадцать верняком сэкономить можно.

— Ты что, Досов, на мель угодить или на берег вылезть?

— А что, Леонтий Васильевич? — поддержал штурман. — Луна показалась, берег видно. Сергей Иванович тут места хорошо знает. Верных пятнадцать минут нагоним. Да если еще у Крутой Горы тиховодом пройти, вот и час почти. Когда-никогда надо это проверить, это у нас в плане НОТ записано.

Капитан побарабанил по стеклу, погрел руки о рулевую машинку, сказал с досадой:

— НОТ, НОТ… А передачи мне ты будешь носить?

— Какие передачи? — воскликнул Немцев. — Это же верное дело! Точно, Досов?

Капитан сказал:

— Ты Досова не трогай. Какой с новичка спрос? Ты вот, Валерий Николаевич, лучше скажи, почему меня давеча не позвал? Ведь не может такого быть, чтобы ты нарочно меня под монастырь-то чуть не подсудобил, а?

Немцев ворохнулся, словно от тычка, а капитан продолжал:

— Хорошо, боцман с кранцами сообразил, а то бы ведь жертвы могли быть… Понимаешь? Перед комиссией я отвечу. Не бойся, на тебя валить не стану. А вот что ты мне ответишь?

— Что я нарочно, что ли? — бормотнул штурман и обиженно засопел.

Сергей был в каком-то оцепенении. Ладно бы, скажем, капитан и штурман лезли друг на друга с кулаками, орали и грозились, тогда было бы понятно, отчего так колотится сердце и сжимаются кулаки. А тут негромкий, спокойный разговор. Теперь и вовсе замолчали, но, оказывается, иногда и молчание может сказать больше, чем крик и матерщина. Сергей вслушивался в это молчание и думал, что напрасно он сунулся со своим дурацким предложением. Чего он будет учить капитана? Ну, верно, знает он эти места напротив Мурзихи. Года три назад, еще до армии, плавал тут сетью. Но ведь сколько времени прошло с тех пор, мало ли что могло случиться с руслом! Капитан спросил Сергея: