Яков Ильичёв - Сиваш

Вот они, родные места!

Звезды горели, дул ветерок. Лежа в бричке, Матвей жадно вдыхал воздух, пахло Сивашом, мокрым илом. Сердце дрогнуло, защемило от острой радости. Близко берег. В ясную погоду и когда солнце сзади, виден и другой — синеватый. Присмотреться — на седоватой полосе, будто белые кусочки сахара, строгановские хаты. Напрямую через Сиваш до них верст десять. Дочки, поди, спят. Как они живут? Есть ли у них хлеб? Не ушла ли Феся обратно к Гринчарам? Что в ревкоме? Записали ли опять ему, Матвею, три Гринчаровых десятины? Ведь в Строгановке Советская власть, стало быть, должны записать. Не обманул ли дочек Гринчар? Так и прыгнул бы сейчас через Сиваш, на крыльях перелетел бы.

Ветер тянул слева, со стороны Перекопа. Надо думать, вода стоит у Первоконстантиновской гребли, сильно не разлилась… Днем с палкой перейдешь вброд, если солдаты с берега не застрелят. Только бы не заметили… Бричку бросать жалко, лошадей — и того более. А переходить надо, думал Матвей. Лучшего момента не будет. Угонят от Сиваша — тогда и не мечтай.

«Ночь кончится, начнет вставать солнце — сразу и убегу, будь что будет», — решил Матвей. Не спалось, слез с брички, хотел отойти в степь — посмотреть, где начинается спуск в балочку, ведущую к берегу Сиваша. Конвойный солдат сполохнулся:

— Стой, подводчик, куда?

Матвей огрызнулся:

— Да мало ли куда, спи, болван. Не бойся, не удеру. Без лошадей и без брички…

— Нельзя, подводчик, будь тут, — сказал солдат. — Удерешь — мне попадет.

— Дурак ты, дурак, — ответил Матвей. — Жалеть тебя не стану. Служишь, кому не надо… Иди спи, я не удеру сейчас, в такую темень. Видишь огонек? Там хутор, вдова живет, белый хлеб с колбасой дает. Понял? Хочешь, принесу?

Солдат отпустил. Матвей пошел, слабо белела тропинка. Различил колодец с журавлем. От него влево и начинался пологий спуск в балочку. Матвей постоял в степи лицом к перекопскому ветру, нюхал, не мог нанюхаться. Найдет солоноватый воздух, Матвей облизнет губы — соль! — и кажется, что он дома.

Вернулся на хуторской двор, где стояли. Конвойный солдат уже волновался.

— Думал, ты убег. Ну, где колбаса-то?

— Велела прийти на будущий год, — ответил Матвей.

— Нахальный же ты мужик, — пробормотал солдат.

— А ты дубина, — ответил Матвей. — Не задирай, а не то сейчас убегу. Терпенья нету.

«Завтра чуть свет, пусть хоть стреляет», — еще раз подумал Матвей, лег в бричку и сразу заснул.

Встали со светом. Подводчики на короткой заре не спешили, разминались от сна, пили невкусную хуторскую воду, грызли сухари, курили и с конвоиром-солдатом вели затяжные разговоры — мол, лошади ослабли, пусть походят лишний часок; может быть, хозяин хутора даст самим поесть. Солдат требовал скорее идти в степь за пасущимися лошадьми, скорее поить, запрягать: велено быть в Армянске к утру.

Лошади паслись недалеко от сивашского берега, но по другую сторону колодца. Матвей сел верхом на кобылу, вместе с дежурным подводчиком погнал лошадей к хутору. Завернул на самый берег, будто бы посмотреть, много ли нынче выпадет соли. В утренней ясности солнце поднялось из Сиваша. Далеко на той стороне туманно засветилась полоска строгановской земли. Матвею почудились искорки — будто блеснули на солнце стекла строгановских хат.

На хуторе солдат опять волновался, требовал скорее поить, запрягать.

— Отстань, не гони! — крикнул Матвей. — Наш день никуда не денется.

На свою пару спокойно надел хомуты, заправил шлеи, продел постромки за шлею. Сказал солдату:

— Тянуть не люблю, сейчас напоим лошадей, запрягу и — айда в Армянск, там хоть чаю попьем. У меня в мешке кусок сахару, ты парень хороший, получишь добрую половину. Но и с тебя будет просьба: в Армянске скажешь начальнику, что я хорошо работал, пусть освободит меня — хоть помыться, что называется, бессрочную амуничку пополоскать.

— Ладно, скажу, — ответил солдат. — Ты только сейчас не мешкай, все уже повели поить, а ты возишься.

— А вот возьму кнут, мигом догоню. Всем сразу все равно не напоить.

Матвей взял кнут, из соломы в бричке достал свой мешок, показал его солдату.

— Будь друг, присмотри за мешком. Там табак, кроме сахара добрый кусок сала — вчера раздобыл. Люди у нас в обозе хорошие, но голодные.

— Будь спокоен, — живо ответил солдат.

Матвей вскочил верхом на кобылу, взял мерина в повод, выехал за ограду к колодцу. В это время напоившие лошадей подводчики по одному ехали обратно на двор. Последним вел своих коней седой приветливый старик. Сойдясь с Матвеем, старик улыбнулся в усы, заиграл глазами: