Яков Ильичёв - Турецкий караван

Фрунзе подумал, что телеграмма окажется не полна и не убедительна, если не сообщить о приглашении в генштаб:

— Я был ознакомлен в деталях с состоянием армии и тыла. Получил секретные данные о количестве ртов, об организации войсковых соединений, их численности, вооружении… Наконец, ознакомлен с планами, а также с цифрами вооружения, которое дало бы перевес над противником, возможность выкинуть его из пределов Анатолии.

Фрунзе привел эти цифры. Вывод был четким:

— Считаю настоящий момент решающим как для Турции, так и истории ее дальнейших отношений с нами… И Кемаль, и Национальное собрание смотрят сейчас только на нас. Полагаю необходимым: немедленно додать золотом три с половиной миллиона рублей. Оказать дальнейшую помощь, сообщив срочно в точных цифрах ее возможные пределы…

Ваня принес сухарики. Кемик подал в дверь миску с кашей.

К полудню в кулуарах Собрания кое-кто уже поговаривал: в генштабе русским выданы все военные секреты. Это сделано самим Мустафой. И последовало заключение: «Надо лишить его чрезвычайных полномочий…»

Между тем вчера депутат Осман пригласил Фрунзе в гости, а Кемаль, часть пути из генштаба проехавший в одном автомобиле с Фрунзе, по-французски сказал: «Векилям дано указание представить вам все данные. Поговорите и с векилем общественных работ Рауфом».

К полудню же Абилов принес в резиденцию другой слух, похожий на правду: из Самсуна прибыл депутат Эмин (тот, который там провожал Фрунзе после обеда), член оппозиционной группы; он разочарован, теперь осуждает ее лидеров, официальных — Авни, Селяхеддина и фактических — Рауфа, Кара Васыфа. Эмин будто бы целый день в коридоре Собрания дожидался Кемаля, извинился перед ним, раскаялся и передал ему свой недавний разговор с Рауфом: «Эмин: Дело, в которое вы, Рауф, хотите вовлечь нас, может привести к виселице. Будете ли вы тогда с нами? Рауф: Я был бы трусом, оставив вас».

Фрунзе решил, что говорить с Рауфом пошлет Кулагу. Сам с Ваней поедет вечером к Осману.

Поехали без переводчика — в молодости Осман учился в батумской гимназии, хорошо говорил по-русски. Он находился в Константинополе, когда в марте прошлого года английская морская пехота разгоняла меджлис, хватала депутатов.

За столом, угощая гостей, Осман развлекал их смешными рассказами о поведении депутатов, когда нужно было бежать от морской пехоты. Осман посмеивался над Рауфом:

— Я сказал ему: «Вот сюртук, сбрось свою морскую форму, переоденься, выйдем к берегу, есть лодка». Он ответил: «Скрываться — недостойно». Благородством рисовался перед английскими офицерами! Они же и увезли его! На Мальте он жил в старинном замке, гулял с собаками благородных пород, а в Ангоре холод, грязь, блохи. Еще не привык. Простим ему нервность…

Оказывается, во время речи Фрунзе в Собрании Рауф внезапно поднялся и, закрывая ладонями уши от шума аплодисментов, демонстративно вышел за дверь. Некрасиво!

— Аллах ему судья, — засмеялся Фрунзе. — Я и не видел.

О Кемале Осман говорил с восторгом:

— Гази действует всегда великолепно: и лаской, и оружием…

Вернулись не поздно, и после перцев Османа Ваня сел с Кемиком и Кулагой выпить своего чаю… Интересно, что турки пригласили командующего в свой генеральный штаб. Догадались — можно посоветоваться. Доверяют, стало быть. И Осман вот пригласил, депутат. Дела шли, большие дела. А точило Ваню и одно крохотное: найдется или не найдется Маро в турецком приюте? Каждый день ждал известия от Кулаги, который бывал в конаке. Ваня за Кемика страдал и за свою боялся надежду — не обманула бы. Но верил.

Кемик же и верил и не верил, что найдется. А главное — Кулага занялся розыском! Не кто иной…

Вот за чаем Ваня спросил:

— Значит, ты лично, Игнатьич, сделал запрос?

— Конечно, ведь Фрунзе мне поручил. Я имел разговор с начканцелярии, сказал ему — телеграфируй, пожалуйста, друг любезный. Напомнил ему, между прочим, что Фрунзе внес в фонд сирот пять тысяч золотых лир. От имени украинской делегации. Сирот много в Анатолии. Дети погибших родителей — турок, армян, греков, курдов, айсоров, цыган… Я лично внес в банк эти пять тысяч лир золотых, оформил. Получил расписку.

Притаился Кемик, ловит каждое слово. Кулага говорил будто одному Ване:

— Поскольку командующий мне поручил, и ты знаешь, как я выполняю его приказания — от всей души. Я сказал начканцелярии: в делегации у нас русские, украинцы, латыш, азербайджанец и один армянин. Уроженец Восточной Анатолии, но ныне советский гражданин. Во время эвакуации, говорю, потерялась его сестренка… Согласно конвенции, прошу отдать распоряжение о розыске… Намекнул, вроде посол лично заинтересован… А тот спрашивает: «Что, какая-нибудь родственница ему эта девочка? У вас, мол, в делегации, говорит, все друг другу родственники». Я для пользы дела не стал уточнять…