Ярослав Шипов - Шел третий день...

Проплывали клочки отборного сена. «Качественный товар: ни колючек тебе, ни репьев — исключительное питание!..» — успел подумать Шмаков и внезапно заснул.

Проснулся расклиненным, лодки не было. «Вытаскивать теперь… Тьфу, черт!.. А сеточку я покараулю», — пригрозил он неизвестно кому и пошел домой. «Степь да степь кругом!» — пел инспектор. Так оно и было. Путь, правда, предстоял недалекий — четыре версты, да и замерзнуть Шмаков не мог: сияло солнце. Летали в небе галки, чайки и самолет. «Качественная жизнь: утонуть не случилось, хребет цел, вредителя заловлю, с Федькой встречусь — все соответственно!» Стало легко, хорошо и сильно захотелось домой к дорогой жене Антонине. «Эх, жаль, ребятишек нет… И чего ж это я, дурак, воспрещал?! И чего ж это она меня слушалась?! Вроде из-за работы все, а ведь неправильно!.. Заводить надобно… Срочно! Сей минут велю Антонине! Это ничего, что на острове — вырастим! А то скоро двадцать шесть лет, а ребятишки отсутствуют — недоразумение! — Инспектор даже остановился, чтоб лучше соображать. — Так вот в сетку влетишь — и фамилия кончилась… Несправедливо!.. Эх! Степь да степь кругом!» Взлетали испуганные куропатки. И, преодолев вплавь две протоки и пройдя четыре версты, любовь свою он принес жене:

— Антонина! Я по тебе соскучился…

— А где лодка?..

…Утро было дождливым, туманным, шли по Ахтубе две моторные лодки. Инспектор не видел их, но по натужному гулу моторов определил, что лодки гружены тяжело, и выехал на фарватер встретить и посмотреть. Ближняя лодка, большая деревянная, с мощным подвесным мотором, послушно приблизилась к катеру. В ней было четверо мужиков, один из которых как будто спал, укрывшись тулупом. Под брезентом угадывались бочки и ящики. «Купцы! — определил Шмаков. — Волгой идти стесняются, крадутся здесь… Вот это подарочек! А я-то не верил, что они существуют, думал; так, болтовня, ан — пожалуйста! От такого подарочка ни одна милиция не откажется — с руками и ногами оторвут!»

Вторая лодка, казанка, развернувшись, зашла с другого борта. В ней было двое и тоже кое-какой груз.

— Здоро́во, мужики, — сказал Шмаков и вырубил двигатель, чтобы не драть глотку.

— Здоро́во, здоро́во, — ответил один с большой лодки, глядя мимо инспектора. Роман обернулся: казанка держалась у кормы.

— Чего везем?

— Рыбьи яйца, — ответил тот же, и мужики засмеялись.

Шмаков почувствовал, что с казанки кто-то ступил на катер.

— Что за движок у тебя? — спросили оттуда, из-за спины.

— Хороший движок, — обернулся инспектор и увидел городской наружности парня. Приподняв капот, парень склонился над двигателем.

— Ну что, инспектор, — поинтересовался первый, — так разойдемся или… — и наконец перевел взгляд на Шмакова.

Катер качнулся. «Стало быть, тот с кормы ушел».

— Разойдемся, — ответил инспектор, поняв невыгодность ситуации. «Самое время попасть в газету: «Вступил в неравную схватку с бандитами и геройски погиб. Знатоки ведут следствие».

— Ну и правильно, — похвалил мужик и огляделся: — Туман-то какой, — в лодке понимающе хохотнули. Завел мотор. Казанка тоже отчалила.

«Выкрутился, — ткнувшись лбом в штурвальное колесо, Роман бессильно опустил руки. — Чудом выкрутился, крепко прижали, сволочи… Только что ж эт они меня выпустили? — И посмотрел вслед удаляющемуся гулу моторов. — Еще повоюем!»

Дал газ. Сзади что-то ударило, заскрежетало. Остановив двигатель, Шмаков выбрался из кабины, поднял капот и тут же зло бросил его обратно: «Обвели! Обвели, гады!» В шарнире карданного вала торчала погнувшаяся монтировка, при вращении она пробила дно катера. «Обвели! — и чуть не зарыдал от досады. — Как же, нашел дураков: «Разойдемся». Эти так просто не разойдутся! Движком, вишь, поинтересовался, паскуда, а монтировочка уже приготовлена…»

Располосовав фуфайку, инспектор взялся заделывать пробоину. «Ну доколе еще в нашей хорошей жизни сволота всякая побеждать будет? Не жизнь это — одно отчаянье!» Долетел откуда-то шум моторов. «Придут люди сейчас и посмеются: «Шмаков, Шмаков, напрасный ты человек!» Шум удалялся. «Дак ведь это в Мелком ручье?! Кого ж туда занесло? За каким, интересно, чертом?.. Дак ведь это ж они… Точно, они! Днем-то им плыть нельзя — днем-то им надо прятаться!..»

Схватив ружье, патронташ, инспектор спустился в воду и, подгребая одной рукой, заспешил к берегу. Когда выбрался, катера уже не было. «Мать честная! За одни сутки два утопления — каково?!»

Бродил, бродил Шмаков по островам, вброд и вплавь переправлялся через протоки и, наконец, нашел. Лодки стояли в заливчике, со всех сторон укрытом зарослями ивняка. Браконьеры сидели на своих местах, трапезничали. Увидев в полусотне шагов инспектора, бросились заводить моторы. «Нет, ребята, — постановил Шмаков, — так у вас ничего не получится». И, аккуратно прицелившись, выстрелил в колпак мотора. Деревянная лодка осталась у берега, экипаж пустился бежать. В одном из мужиков инспектор узнал Федьку Рузаева. «Вона кто изображал спящего! Ну, держись теперь!» — и погнался за ними. Казанка выскользнула в протоку. «Хрен с ней, за всеми не угонишься».