Владимир Бутромеев - Любить и верить

Хотя, если подумать, что для плотника по простоте деревенской жизни может быть необходимей и дороже топора? И не отдаст он топор никому и никогда. Тем более такой топор.

Дверь отворилась, и в хату вошел хозяин — невысокого роста, с добрым, большим лицом.

— Здравствуй, здравствуй. В гости к нам, а я вот кроликам ходил косить. Негде уже. Травы нет совсем. А еще весь октябрь держать. Как там у вас? Как начальство?

— У нас все по-старому. Помаленьку.

— Нагрузка какая?

— Ставка.

— История?

— Восьмые, девятые — история. Остальное — физкультура.

— Девятых два?

— Да.

— У нас три. А в городах и побольше есть. В деревнях мало. Первый у вас один?

— Один, и то вместе со вторым.

— Да, в городах… У меня тоже ставка, но у меня стаж, я больше тебя получаю. Без стажа сотенка. Стаж — сорок пять рубликов сразу. А что сто рублей? Сто рублей — вот у жены сто двадцать пенсия. И что: послали вчера Мише сто — и все. Он работает, она с ребеночком. Надо помогать. Спросят: «Сколько пенсия?» «Сто двадцать». — «Ого, много». А против того, что она получала, и не много. И Манечке послать надо. Мне вот говорили: бери физкультуру…

— А что, и взяли бы, кинули б им мяч — пускай гоняют.

— Возьму через два годика — и на пенсию. У вас там Вера Павловна работает?

— На пенсии, но в пятых-шестых еще ведет.

— Математика в пятых-шестых — это рублей пятьдесят, пенсия у нее сто двадцать? Вот и сто семьдесят — это уже другое дело. А Бондаренко работает?

— Работает.

— Тоже хорошо, а Сытин?

— Нет, ему далеко ходить.

— Ну, ему далеко. Хорошо в деревне — и подработать можно, и хозяйство. Вот я был у Сидоренко. В городе делать нечего, хозяйства нет, работать не дают — пенсии не будет. Так кочегаром или дворником — неохота. А в деревне — кролики вот. Еще весь октябрь держать. Их уже сто штук. Чем их кормить, косить нечего уже. А сдавать нельзя. Вот после октября — шкурки сразу рубль семьдесят: одни шкурки сто семьдесят, и мясо. Вот так пятьсот рублей. А это деньги. Покупаем тогда большую свинью. Детям послать, и самим без сала плохо. Вот пойду на пенсию, будем свиней держать. А физкультуру возьму. Надо последний годок. А ты из района едешь?

— Да.

— На семинар, наверно, вызывали?

— Да.

— На конференции был?

— Был.

— Били вашу школу что-то…

— Ну, надо кого-то бить…

— Успеваемость…

— Да, второгодников больше, чем где.

— Конечно, будут бить — сами виноваты. Зачем ставите?

— Да черт их знает, получается как-то.

— Нельзя, нельзя. Картошку копать посылали?

— Да, две недели. А вы?

— И мы. Я ведь говорил тогда, на конференции — пойдем сразу, пока погода. Никто не послушал.

— Да, вы тогда хорошо выступили.

— Ну а что, и пошли бы, и выкопали бы сразу, в дождь бы не ходили.

— Никто не хочет ответственность взять на себя. Помните, выступал один тогда, после вас: «Да, надо, помогайте». А потом: «Но я вас не посылаю, нет. Используйте воскресенье, уроки труда…»

— Да…

— Ты в восемь поедешь?

— Да.

— Ну ладно, пойду, бураки нужно внести, а то морозик на ночь может быть.

— Один мой знакомый хотел у вас книги купить.

— А кто он?

— Студент.

— А родители у него кто? Богатые?

— Да нет, так. Но книги некоторые он бы купил.

— Пускай покупает, нам они уже ни к чему. Поедем, может, куда — останутся, с собой их брать, что ли. Не век, может, нам здесь сидеть, — Мише квартиру скоро дадут, да и Мане тоже.

— Книги сейчас, — дефицит, в городе не достать, особенно хорошие.

— А, это кому делать нечего. Надо — взял в библиотеке, я знаю, читал, в «Литературной газете» писали: понакупят, а читать не читают.

— Ну, у вас самих — вон сколько книг.

— В наше время без книг нельзя было. В библиотеке ничего нет, учебников нет, что сам купишь, с тем и работали, что по литературе, что я по истории. По истории лучше, учебник. А жене, помню, сразу после войны — на всю школу не было «Войны и мира», попробуй по памяти. Да тогда их никто и не покупал.

— Я и сам хотел взять несколько книг.

— Каких?

— Пушкина, Тынянова, Рокуэлла Кента и лекции по истории Греции.

— Бери.

— По истории — лекции 1914 года издания. Она, может, дорогая, в городе, в букинистическом.

— Да ладно, бери.

— Так он приедет ко мне, мы заедем книги посмотреть.

— Зачем? Ты ему напиши список.

— Список — да, но лучше, если сам посмотришь.

— Нет, не надо. И хата наша такая. Посмотрит, скажет: «Вот учителя. Век жили, ничего не нажили».