Пауль Куусберг - Кто он был?

— Больше я вам мешать не стану, а вы, — Юта улыбнулась молодому человеку своей самой чудесной улыбкой, — возьмите себе пирога. Я сама пекла. — Она повернулась к Михкелю: — Ты проследи, чтобы гость хорошенько поел пирогов. Хотя бы из вежливости.

Юта еще раз одарила их ласковым взглядом и удалилась из комнаты. Она ступала легко, подобно молодой женщине. При гостях она умела брать себя в руки.

Молодой человек положил себе кусок пирога и откусил от него. Он неторопливо доел пирог, не отрывая взгляда от блюда, видимо, Юта все же вывела его из равновесия.

— Извините, где работает ваша супруга? Простите меня, что я так спрашиваю, но…

Молодой человек не закончил.

— В главном управлении министерства, — ответил Михкель. Он не стал уточнять, что жена его уже на пенсии, ходит лишь каждый год работать свои два месяца.

— Мой отец действительно работает на мебельном комбинате, — подтвердил молодой человек. — Но никто никогда раньше не говорил мне, что я так похож на него.

Михкель подумал, что Юта осталась верна себе, она любила поражать гостей, особенно тех, кто попадал к ним впервые, какой-нибудь фразой, и, как правило, это ей удавалось. Как, например, сейчас.

— Видимо, у вас есть что-то общее, — сказал Михкель. — У моей жены острый глаз.

Он хотел было добавить, что и ему молодой человек кого-то напоминает, но кого именно, вспомнить не может. Однако удержался.

— Видимо, — согласился молодой человек. — Я не хочу вас долго задерживать, но мне нужно еще кое-что спросить. Если бы вам пришлось писать характеристику Александру Раавитсу, что бы вы в ней написали?

В середине ночи постучали. Было примерно час или чуть больше.

Никакого стука Михкель тогда слышать не желал. Он решил не открывать дверь, кто бы там ни стучался — из своего дома или откуда угодно.

— Боже мой! — испугалась Вайке.

Она была голой, почти голой.

Михкель не отпускал ее из своих объятий.

— Боже мой, — сдавленно снова произнесла Вайке.

Михкель губами закрыл ее рот. Он не осмеливался шевельнуться. Из-за человека, который стоял за дверями. Пружины дивана могли заскрипеть, сквозь тонкую дверь это могло быть услышано. Но Вайке не успокаивалась. Михкель чувствовал, как она пытается высвободиться из объятий. И лишь крепче сжимал ее. Он уже не думал о человеке за дверями, вообще ни о чем.

Постучали снова, настойчивее.

Явно что-то чрезвычайное, пронеслось в сознании Михкеля, по ночам гости к нему не наведывались.

Он отпустил девушку. Ночь была светлой, Михкель видел испуганные глаза Вайке; ее лицо, которое мгновение назад еще пылало, сейчас было без единой кровинки. Она пыталась чем-то прикрыться, потянула на себя первую попавшуюся одежду, ею оказалась плиссированная юбка, которую Михкель только что снял с нее. Вайке не противилась, сама сдвинула бедра, чтобы ему было легче сделать это, она не отпихнула его руки, когда он коснулся ее нижнего белья, Вайке хотела, чтобы Михкель поступил именно так, как он поступает. Сразу, как только они вошли в комнату и он поцеловал ее, Вайке прильнула к нему всем телом, давая понять, чтобы он взял ее, во всяком случае Михкель так это понял, но спешить не стал. Правда, и он несколько раз поцеловал ее и тоже крепко прижал к себе, затем усадил Вайке на диван, чуточку отодвинулся и начал рассказывать.

Вайке дожидалась Михкеля на соседней улице. Действовал, правда, комендантский час, но Вайке полицейских не страшилась, ходила взад-вперед по улице. Одни открытые ворота она все же приметила, чтобы скрыться за ними, если появится какой-нибудь полицейский. Это Вайке рассказала ему сама. Михкель забыл про свое обещание, утром он еще помнил о нем, но днем события так захватили его, что слово, которое он дал Вайке, вымелось из головы. На собрании она ему уже не вспоминалась, хотя он и поклялся, что встретит ее у больницы, — в восемь вечера Вайке освобождалась. Вначале она ждала, высматривала из коридора, когда он, наконец, появится, устала от ожидания, пошла домой, потом отправилась искать его.

— Я знала, что ты находишься там, сразу это поняла, когда ты не пришел. Нет, не сразу, догадалась, когда хирург сказал, что сегодня в Рабочем спортзале происходит большое собрание красных, что весь город гудит об этом. Что теперь, когда в Эстонии находятся базы, коммунисты уже ни Лайдонера и никого другого больше не боятся, что теперь в Эстонии будет как в Литве. Повсюду на стенах домов наклеены или пришпилены кнопками объявления о собрании, и одну такую бумажку хирург прочел собственными глазами. Тут я поняла, что, если состоится такое собрание, ты окажешься там. Поняла, что не придешь, ведь для тебя митинги важнее, чем я, куда важнее…