Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

— Мне не с кем оставить Леночку. Тогда я не поеду, — грустно проговорила Ирина Павловна и уже пошла было к дому, но Горохов остановил ее.

— Но вам же очень хочется съездить, — верно?

— Мало ли чего нам здесь хочется! — сказала она таким тоном, что Горохов воспринял ее слова как укор.

— Вот что, уважаемая, езжайте на «Манерон», а с Леночкой останусь я.

Ирина Павловна не знала, что ответить. Конечно, за каких-нибудь два-три часа ничего не случится. Если Леночка заснула, — она будет, как всегда, спать до самого вечера; но Ирине Павловне казалось неудобным оставлять своего ребенка с Гороховым, который приехал по служебным делам. А вдруг тревога — и ему придется срочно выехать на участок?

Глуховатые гудки парохода как бы зазывали к себе покупателей и одновременно предупреждали, что универмаг плавучий и может скоро сняться с якоря.

— В конце концов, Ирина Павловна, я попробую приказать вам! — шутливая улыбка скользнула по добродушному лицу Горохова. — Давайте Леночку и садитесь в катер!

Море очень скрадывает расстояние. С берега казалось, что «Манерон» стоит не так уж далеко, но катер все шел и шел, а корабль словно отодвигался. Ирина Павловна стала тревожиться. Уже сорок минут катер все не может дойти до «Манерона». Но вот, неожиданно для нее, он сделал крутой разворот и очутился перед высоким бортом парохода.

Матросы помогли Ирине Павловне подняться по шаткой веревочной лесенке, и она не успела опомниться, как очутилась на палубе.

В течение получаса она сделала покупки, а когда поднялась наверх, то, к своему огорчению, узнала, что старшина катера и моторист смотрят кинофильм. Ирина Павловна могла их оттуда вызвать, но ей стало жаль ребят, которые день и ночь болтаются в море. Осталось ждать каких-нибудь сорок минут, и она решила не тревожить команду катера. Она тихонечко вошла в кают-компанию, служившую зрительным залом, села в полутьме на свободный стул. Не зная начала картины, она смотрела продолжение без всякого интереса, думая лишь о том, что́ там дома с Леночкой. Девочка, должно быть, спит; в это время она всегда спит, но, может быть, в отсутствие матери она проснулась и заходится плачем, а Горохов не знает, как ее успокоить. От этих тревожных мыслей Ирине Павловне не сиделось. Она пошла на палубу и чуть не вскрикнула. Море затянулось таким густым туманом, что не видно было даже капитанского мостика. Она с трудом заметила, что кто-то сбегает оттуда по лесенке, и спросила, надолго ли туман.

— Что вы, гражданочка, первый день на Севере? Может, через час разгонит это молоко, а может — и через трое суток.

«Первый день на Севере!» — повторила она в сердцах. Она-то не хуже его знала, как бывает на Севере. Но что же делать?

— Алеша! — крикнула она старшине катера, который только что вышел из кают-компании. — Там ведь Леночка осталась одна.

— Ничего, Ирина Павловна, подождем малость, — может, разгонит.

Прошел час, второй, третий, а туман все не рассеивался. Он стоял густой, сизый, непроницаемый, и нужен был хороший северный ветер, который сдвинул бы его с места. Но ветра, как назло, не было. Воздух был теплый, плотный, почти неподвижный.

Леночка спала до семи часов вечера, а когда проснулась, — заплакала. Горохов дал ей радужного попугая; и, пока Леночка играла, Александр Петрович разогревал на примусе манную кашу. Скормил Леночке полное блюдце каши, дал запить сладким чаем и снова положил в кроватку. Вдруг она отбросила попугая и залилась такими слезами, что Горохову пришлось взять ее на руки. Он ходил с ней из угла в угол, напевал глуховатым баском разные песни, какие приходили на память, — от лермонтовской казачьей колыбельной до арии Ленского: «Куда, куда вы удалились», но Леночка продолжала плакать. Только в одиннадцатом часу, вдоволь наплакавшись, она успокоилась. Горохов уложил ее, укрыл пушистым одеяльцем и погасил верхний свет.

Он вышел глянуть на море.

— Да, картина мрачноватая, — подумал он вслух. — Представляю, что там творится с Ириной Павловной.

Утром горными тропами с участка вернулся Ирганцев. Он был крайне удивлен, застав Леночку на руках у Горохова, а когда Александр Петрович рассказал ему, в чем дело, побежал к радисту, велел ему срочно связаться с пароходом «Манерон» и сообщить Ирине Павловне, что дома все в порядке.

Когда она на третьи сутки вернулась из «универмага», Леночка, успевшая за это время привыкнуть к Горохову, не сразу потянулась к матери. И по этому поводу в доме Ирганцевых потом долго шутили.