Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

— А как живут лососи в море в течение этих трех-четырех лет? Куда же деваются остальные сто девяносто девять рыб, что не вернулись в Тихое озеро? Может быть, они погибли, став жертвой прожорливых хищников?

Нина Петровна разводит руками.

А я про себя думаю: «Если еще не до конца разгадана тайна нерестовой речки, которая в ясный день просматривается до самого дна, — что же можно сказать о темных глубинах океана?»

Вечером, когда над сопками догорал закат и озеро, отражая его, сделалось розовым, мы сидели на холмистом берегу, и Нина Петровна рассказывала о долине реки Камчатки, где она четыре года работала в питомнике на озере Ушки.

— Почему Ушки?

— Местные жители почему-то назвали его так. Озеро лучше назвать Лебединым.

— Там тоже зимуют лебеди?

— В Ушках их тысячи. Озеро не замерзает даже в лютую зиму. Оно огромно, — раза в три больше Тихого. Помню, как старый сторож Алексей Петрович все уговаривал меня, чтобы я бросила возиться с мальками, а занялась разведением лебедей. «Давай, дочка, лебединый инкубатор соорудим. Лебедь — украшение жизни человеческой». Хороший был старик, Петрович. Когда я впервые попала в Ушки, он приютил меня у себя, ходил за мной по пятам, чтобы в лесу не заблудилась. Очень я к нему привязалась. Ведь дедушка был одинок. О том, как он сорок лет назад попал в эту глушь, почему-то никому не говорил. Знала только, что всю Камчатку исходил он и все не мог выбрать себе места по душе. А когда однажды забрел в Ушки, — успокоился. «Если бы летом пришел сюда, тоже не задержался бы на озере, — рассказывал дедушка. — А я в феврале прибыл, на собачках. Как увидел на озере сразу, может, тысячу лебедей, — всё! Понял, что тут мое место! С тех пор, дочка, и живу в Ушках. Прежде, до рыборазвода, только одна моя хатка на берегу и стояла».

— Жив Алексей Петрович?

— Нет, умер. После его смерти я и уехала из Ушков.

— Сколько было лет Петровичу?

— Под восемьдесят. Он бы еще жил, да вот испугался, что лебеди больше не прилетят в Ушки. И верно, одну зиму их не было, а потом снова прилетели зимовать, но дедушки уже не суждено было увидеть их. — Помолчав, добавила: — Тогда и мои мальки погибли — целый годовой выводок...

Было это в феврале.

С вечера разыгралась пурга. Когда Алексей Петрович вышел на двор, чтобы задать лошадям овса (мы недавно получили двух лошадей для полевых работ), дедушку, как пушинку, сдуло с крыльца. С трудом поднявшись, он кое-как добрался до сарая, а когда вернулся домой, — почувствовал боль в пояснице. Залез на теплую печь, но сон почему-то не шел. На улице творилось что-то ужасное: казалось, дикие звери сбежались из тайги и на все голоса воют под окном.

Чуть забрезжил рассвет, Петрович, превозмогая боль, поднялся, надел меховую куртку, шапку-ушанку, но долго не мог открыть дверь, — так ее завалило снаружи снегом. А когда, наконец, открыл и шагнул через порог, — обмер со страху. Небо затянуто густой черной тучей, и такой грохот вокруг, будто с высоких сопок сбрасывают пустые бочки. Потом по всему горизонту полоснуло темно-багровое пламя. Тут же старик заметил, что и снег черен и скрипит под ногами так, будто он посыпан битым стеклом.

— Господи ты боже мой! — воскликнул Петрович. — То ж вулкан заговорил. — И кинулся навстречу ветру узнать, не случилось ли что с лебедями, которые вчера, едва зашло солнце, огромной белой стаей заняли чуть ли не все озеро.

Когда Алексей Петрович добежал до берега, небо из края в край бушевало огнем, и на озеро падал густой дождь вулканического пепла. В воздухе было душно. Пахло серой и газами. Какие-то черные птицы метались из стороны в сторону, искали выхода из этого пылающего ада, и, ничего не отыскав, камнем падали в черное озеро.

Петрович не сразу догадался, что это лебеди, покрытые сажей, лебеди, которых он любил больше всего на свете! «Милые вы мои!» — закричал старик и заметался по берегу. Он боялся, что лебеди или погибнут, или, вырвавшись отсюда, уже никогда не вернутся в Ушки.

Он подбежал к чугунному билу, висевшему около малькового питомника, схватил кусок железа и изо всех сил принялся колотить. Он стучал долго, созывая людей, совершенно забыв, что в доме одна Нина Петровна, — помощницы ее уехали в отпуск.

Выбежав по тревоге на улицу, Нина Петровна сразу догадалась, что это извергается вулкан, и первым делом подумала о мальках, недавно выпущенных из питомника в грунт озера. Шутка ли, — весь годовой выводок: около двадцати миллионов рыбок! Если в озеро попала вулканическая сера и отравила воду, — мальки погибли!