Альберт Карышев - В День Победы

— Прошу тебя, замолчи!

Баландин растерялся по-настоящему и в поисках пояснения к моменту обвел всех несколько раз глазами.

В зале повторились танцы. В зале было весело. Но в одном его месте возникла тишина. Четверо сидели не меняя поз и загадочно помалкивали. Королев глядел в стол. Его палец обкатывал хлебную крошку. Анатолий Котов сохранял достоинство. Его вид был сравним с видом зрителя перед сеансом кино, глаза направлялись на воображаемый экран. Но вот пришлось отвечать Марии. Затаившись на своем месте, она оценила обстановку, наконец осторожно произнесла:

— Конечно, у вас что-то произошло.

— Нет, — отрекся Королев. — Ничего не произошло.

— Мы говорили о значении таланта.

— Ну и что?

— Я позавидовал, что он писатель.

— Я не думаю, что это вы всерьез.

— Врет, — высказался Баландин.

— Разве нельзя позавидовать? — спросил Котов.

— По-моему, можно.

— Чего завидовать?.. — опять рассудил Баландин. — Характер у тебя, Король, тяжелый. Хоть ты и писатель.

— Тут мы поспорили…

— Можно узнать, почему?

— Я выразил мысль… Ну да. Где ж тут справедливость? Талант, как говорится, от бога, а не за какие-нибудь заслуги.

— Так их! — воодушевился Баландин, словно из засады. — А Король что?

— А Король считает, что заслужил свой талант.

— Тогда я это подтвержу, — сказала Мария.

Котов засмеялся коротким смешком и заговорил веселее:

— Ты прав, Король. У тебя хорошая жена. Надо же, чтобы человеку так во всем повезло!..

— Только зачем этот неудобный разговор?

— Да пьян я, пьян!.. Удивительно, что ваш муж выглядит как стеклышко.

— Вы нисколько не пьяны, но чем-то обеспокоены, — сказала Мария.

— Не женщина, а на вес золота, — охарактеризовал ее Баландин официанту, который, убирая со стола грязную посуду и вытряхивая из пепельницы на поднос, многозначительно сообщил: «Седов говорит, тот автор уже помер».

— А нам что остается с Балдой? — сказал Котов. — Балда, как ты сам на этот счет думаешь?

— Ты умный, ты и думай. Может, вам, умным, интересно попусту молоть языком, а мне, честно говоря, вы надоели.

— Чем вы занимаетесь, Саша?

— Водит троллейбус и смотрит футбол по телевизору, — сказал Котов.

Может быть, вследствие опьянения Котов обрел склонность к издевкам, но нервозность в нем с самого начала присутствовала. По его лицу пошли красные пятна, как от пощечины. Изображая кособокую улыбку, его правая щека вдруг начинала еле заметно вздрагивать, с переменной частотой.

— Вожу и смотрю, — огрызнулся Баландин. — Коплю на мотоцикл с коляской.

— Нравится вам? — спросила Мария.

— Ему не понять, — Баландин мотнул головой в сторону Котова. — Где ему понять?

«Что же такое происходит? — подумал Королев, бессильный нарушить движение разговора. — Конечно, ты допустил ошибку».

И словно угадав его мысли, Баландин вдруг потеплел и, обняв Королева за шею, поцеловал в щеку.

— Плюнь на них на всех, — сказал он. — Я-то тебя люблю, Король. Ты мировой мужик. Все бы писатели были как ты.

— Не завидуйте ему, — сказала Мария. — Хотя я понимаю, что о таких вещах не говорят всерьез.

— Нет, я обо всем говорю так, как думаю. — Видимо, Котов испытывал лихорадочное удовольствие портить и дальше впечатление о себе.

— Но ведь у мужа не просто талант. То, что он писатель, очень трудно.

— Он так и сказал, — ответил Котов насмешливо.

Мария подчеркнула:

— Было невообразимо трудно. Много лет работы, и ни единой опубликованной строчки. Боюсь, что у вас не хватило бы духу…

— А вот хватило, — сказал Котов. — На моей защите были только белые шары.

— Вы ученый?

— Буду и доктором. Не сомневайтесь. Попробуйте тогда взять меня голыми руками.

— Чем же вы заменили талант?

— Честолюбием. Что, очень откровенно? Ну да, ваш муж поскромнее… А чего плохого?.. Видите ли, Маша, от каждого по способности, зато каждому по труду. Стоит постараться… Конечно, хорошее сочетание — талант, честолюбие и усердие, штаны, так сказать, крепкие. Но… не каждому дано.

Котов развел руками, затем сплел их на груди, но картинно-горделивый вид не получился: плечи его ссутулились, и глаза потухли. Скорее было похоже, что ему сделалось зябко.

— Один ученый, другой писатель, — стал ворчать Баландин, ерзая на стуле. — Было настроение, так нет, взяли и испортили!

— А не разыгрываете ли вы нас, Котов? — сказала Мария. — Что за беседа?.. Я не встречала, чтобы бедствовали оттого, что нет писательских способностей. Кстати, Королев много зарабатывает на своем заводе. Но он хотел писать. Хотел, добивался, и ничего нельзя было с этим поделать. У нас нет ни машины, ни дачи. И квартиру мы не выстроили в кооперативе, а нам ее дали на заводе. Разумеется, мы не отказывались от денег за книгу. Первая книга Королева — результат многолетней работы, плоды (вы простите мне книжный язык) бесконечных раздумий и сомнений, доходивших до отчаяния. И книга стоит того, чтобы ее прочитали. А деньги… Деньги нам, Котов, нужны. Пригодятся, когда Королев станет профессиональным писателем.