Вера Дорофеева - Истории без любви

Еще не наступил период, когда мысль от незначительного толчка вдруг начинает работать подобно горной лавине: идея, как камень, задетый неосторожным путником, увлекает исследователя вперед, рождая новые замыслы, варианты, проекты. Владимир дважды испытал подобное состояние «творческого взрыва»: сначала работая над «Вулканом», а затем — над «Зарницей». Нечто подобное, он знал, должно случиться и на этот раз. Но знал Шелягин и другое: сроки были минимальными, а потому «Аракс» достанется им «большой кровью».

«Фаза горения», как определил ее позднее Шелягин, наступила через месяц после команды начать работу по «Араксу». Как это произошло, остается для него загадкой и по сию пору. Все тридцать дней он работал дни и ночи, «Зарница», казалось, забрала без остатка все мысли, силы, время. Начальство оставалось деликатным и не требовало пока что отчетов по «Араксу». Лишь закончив разбор текущих дел, как бы мимоходом задавало вопрос: «Ну, а с тем делом есть какие-нибудь идеи?» И Владимир отделывался такой же незначительной фразой: «Вот ужо!» — и вновь сворачивал разговор на «Зарницу».

Передышку он получил неожиданно. Разработчики промахнулись в расчетах одной детали. И пока это выясняли, пока переделывали чертежи, оформляли новый заказ, пока старались протолкнуть его вне очереди, Шелягин нашел на заводе тихий уголок — энергоподстанцию — и примостился там в углу за столиком... Уже несколько дней он испытывал это беспокойное чувство — желание «помозговать» над «Араксом». Смутные догадки, предположения уже переполняли его. Необходимо было отключиться от текучки, посидеть, подумать и привести эти неясные предположения в систему. И затем либо убедиться в ее пригодности, принять за основу, либо, разочаровавшись, перечеркнуть разом.

Он открыл блокнот, предназначенный для «Аракса» и почти девственно чистый... Случилось то, чего он ожидал. Это было похоже на залп той самой электронной пушки, которая там, в заатмосферной дали, должна была выстрелить. Он взялся за карандаш... Вспышка!

И все, чем он жил последние годы: малогабаритный трансформатор для сварки в гаражах, работа над «Вулканом», поиски, связанные с «Зарницей», — все это странным образом, по каким-то неизвестным еще человечеству законам озарения, вдруг скомпоновалось, сложилось, переплелось в его мозгу, и Шелягин ясно увидел будущий «Аракс». Пока еще не «живую» установку в натуре, а чертежи и схемы всего аппарата и его отдельных узлов. Так он видел, потому что мысль его работала именно на этом языке строгих линий, расчетов и формул.

Потом, вспоминая это состояние, Шелягин объяснялся словами Михаила Светлова, который на вопрос, сколько он писал свою «Гренаду», как-то ответил: «Один день и всю жизнь». А тогда Владимир старался ничего не упустить, но скорее и как можно точнее зафиксировать все, перенести на бумагу.

Уже темнело, когда он поднялся из-за хлипкого столика. Болела спина, дрожали руки. И весь он был выжат, как после хорошей кроссовой дистанции. «Озарение» кончилось, а радость от сделанного еще не приходила. Он слишком устал.

В тот вечер Владимир так и не зашел на стенд. Бездумно побрел домой. Ни с кем не разговаривая, лег спать. И едва коснулся подушки, как провалился куда-то в темноту, где не было места сновидениям, а существовал лишь целительный покой опустошенности.

Утром он возник на пороге крохотного кабинетика Назаренко и без всяких вступлений произнес: «Олег! Мы можем получить с «Аракса» не пятнадцать киловатт, как они требуют, а все тридцать. Сделаем аппарат с «русским запасом». Вот смотри...»

И пока Назаренко, не торопясь, очень медленно и придирчиво, как показалось тогда Шелягину, изучал записи в блокноте, Владимир не находил себе места. Встал, вышел в коридор, зачем-то спустился по лестнице в лабораторный зал, вновь поднялся наверх. Порывался позвонить к себе в отдел, снимал трубку, набирал две первых цифры и с раздражением отходил от аппарата. Темп, в котором он прожил день вчерашний, овладел им вновь. Но приходилось ждать. В комнату заглянул Назаренко: «А я ищу тебя по всему корпусу. Хотел звонить к вам в лабораторию... Надо обговорить...»

До кабинета Олега было не больше пяти шагов. Но Владимир почему-то остановился в коридоре. «Нет, ты скажи, как? Ты все понял? А мысль о компоновке? Ну, не тяни!..»

Эта тирада застала Назаренко, когда он уже был у двери своего кабинетика. Повернулся к Владимиру и пристально посмотрел на него.

— Слушай, ты когда до этого додумался?