Николай Кузаков - Рябиновая ночь

— Спасибо. Хорош ли хлеб уродился у тебя?

— Земля нынче была щедрая. А как ты подготовился к зимовке? Хорошо ли нажировались овцы?

— Травы было много. Овцы жирные.

Пока Ананий с Дондоком обменивались приветствиями, Дашибал с Пронькой в стороне от дороги расстелили скатерть. На нее поставили чайник с круто беленым чаем [23] По старинному бурятскому обычаю дорогого гостя, встречая и провожая, угощают молоком. Сейчас чаще всего угощают беленым чаем. (Примеч. автора.) , вазу с конфетами, постряпушками, бутылку вина.

— Прошу отведать нашего угощения, — пригласил Дондока Ананий.

Вчетвером они сели вокруг скатерти. Дондок налил в рюмку вина, разбрызгал его на четыре стороны, а затем уже налил во все четыре рюмки.

— Пусть всегда будет щедрой наша степь, — поднял рюмку Ананий.

Выпили. Дашибал налил чаю. Поговорили о погоде, о предстоящей зимовке. Дондок поблагодарил за угощение, и все встали. Дашибал взял вазу, взмахнул ею, разбросал по сторонам конфеты. И только после этого Дондок с Ананием взяли под руки невесту и перевели к жениху, а сами сели в следующую машину. И когда хлопнула за ними дверца, Дашибал птицей взлетел в седло, и его маленький отряд помчался к селу.

— Едут!

— Едут! — неслось от дома к дому.

Всадники промчались по улице и на полном скаку подлетели к Дворцу культуры, где собралось уже много народу. Дашибал у самого крыльца осадил коня, люди шарахнулись в стороны, конь вздыбился, перебрал передними ногами и встал, шумно выдохнув воздух. Следом подъехали парни и встали так, что получился коридор из коней.

И тотчас подкатили автомашины. Из передней вышли жених и невеста. Рядом с ними встали Ананий с Дондоком, позади родители и родственники, и все пошли во Дворец культуры.

В большом зале Дариму с Федором встретили Дина, Груня и Зина. Дина была в красных сапожках, расшитом русском сарафане. Она держала на полотенце большой каравай с хрустальной солонкой. По обе стороны от Дины стояли Груня и Зина в национальных бурятских халатах и островерхих шапочках с меховой оторочкой.

— Просим вас отведать наш хлеб-соль, — предложила Дина. Девушки поклонились.

Федор с Даримой переглянулись, не зная, что делать.

— Откусить надо, — шепотом подсказала Зина.

— Дарима, больше кусай, чтобы главой в доме быть.

Дарима смутилась, но все-таки откусила немного от каравая. То же самое сделал и Федор.

— Теперь просим вас на сцену, — пригласила Дина.

Анна стояла недалеко от сцены среди разнаряженной публики. Она находилась в каком-то оцепенении. Молодоженов поздравил председатель сельского Совета. Потом выступали комсомольцы. Они вручили Дариме с Федором пакет, который просили открыть только через двадцать пять лет, на серебряной свадьбе. Анна, занятая своими думами, почти никого не слышала. Кажется, давно ли они с Иваном Ивановичем вот так же справляли свадьбу. Сколько было тревог, сколько было надежд. И не думала она тогда, что жизнь покроется горечью.

Очнулась Анна, когда Федор с Даримой обменялись кольцами, а на сцену поднялись Олег с Диной с красными кушаками в руках и остановились перед женихом и невестой. По старинному бурятскому обычаю, они связали кушаки и стали затягивать узел.

— Крепче затягивайте!

— Не жалейте сил!

— Чтобы до ста лет узел не развязался! — кричали со всех сторон.

Затянув узел, Олег с Диной набросили кушаки на плечи молодоженов и поднесли им по бокалу шампанского.

— Чтобы любовь у вас была такой же крепкой, как этот узел, — пожелал Олег.

— Чтобы ваша любовь была всегда яркой и огненной, как цвет этих кушаков, — сказала Дина.

В зале заиграла музыка. Федор с Даримой протанцевали вальс молодоженов. Кто-то в ладони Анне сунул зерна́. И она осыпала им жениха и невесту. Федор с Даримой, увидев Анну, остановились.

— Счастья вам, родные, — обняла Дариму Анна.

— Спасибо.

Послышался голос Анания:

— Всех прошу в кафе!

В кафе столы стояли вдоль стен буквой П с тем, чтобы середина зала была свободной для танцев. Дариму с Федором усадили в центре, с боков сели их родители и родственники. На свадьбу приехала Нина Васильевна. С тех пор как она переселилась в Зареченск, она помолодела. Ее, как почетную гостью, усадили между Чимит и Батомунко.

— Смотрю на Дариму и никак не могу поверить, что это она, — любовалась невестой Нина Васильевны. — Кажется, давно ли я ей конфетки на стоянку возила. И на тебе, уже невеста.

— Бегут годы, — вздохнула Чимит.