Григорий Медведев - Дьявол Цивилизации

Я подтянул лестницу, приподнял и зацепил крюками за нижнюю скобу и в следующее мгновение буквально взлетел вверх. Под руками и ногами моими замелькали скобы. Снаружи, по всей высоте венттрубы, скобы были огорожены защитными обручами, соединенными между собой продольными стальными полосами. Это было страховочное приспособление от падения, и я передвигался будто внутри дырявого трубопровода.

Я глянул вверх. Красных сигнальных огней видно не было. Стояла низкая рваная облачность. Я рвался к ней. Справа я видел огромный, сияющий огнями, железобетонный куб атомной электростанции. Я знал, что когда поднимусь выше здания АЭС, то увижу море. В редковатой еще темноте его можно будет увидеть. Но для этого надо подняться на семьдесят метров вверх…

Вдруг я услышал свист. Протяжный, хлещущий, с усилениями на конце звучания. Я глянул вниз. Там, у основания трубы, я увидел фигурку человека в так знакомом мне белом лавсане. Меня отделяло от него метров двадцать.

Неожиданно белый человек рванулся вверх по лестнице вслед за мной. Снизу доносился частый звук от ударов его бутс о скобы.

— Сто-о-ой! — услышал я его гортанный альтовый крик. — Стой! — И снова хлещущий звук свиста.

Меня будто кто-то подхватил под крышки и потащил вверх точно на скоростном лифте. Дышалось легко. Тело, казалось, было легче пушинки.

«Так и должно быть! — восхищенно думал я. — Мне еще парить на радиоактивном облаке… Еще изучать след инверсии…»

Я оглянулся. Белый человек внизу быстро приближался. Видно было, что он тоже худой и легкий. И очень ловкий. Нас разделяло метров двенадцать. Я прибавил скорости.

«Сумасшедший, сумасшедший, а чешешь вверх как хороший спринтер…» — подумал я, как бы наблюдая за собой со стороны.

И вдруг гортанный альтовый голос совсем рядом:

— Стой, говорят тебе! Куда лезешь?! Смотри, какой скорый!.. Стой, говорят тебе! Я сказал или нет?! Эй, парень!..

Наблюдая за собой будто со стороны, я понял, что дело дохлое, и если я не предприму немедленно что-то чрезвычайное… Я отпустил руки, оттолкнулся ногами от железных скоб и рухнул вниз. Но полета практически не получилось. Между мной и парнем в лавсановой робе оставалось метра полтора. Он, видимо, внимательно следил за мной и, когда я полетел, выпятил зад, и меня заклинило между его задом и стальным обручем защитного ограждения скоб. И тут я почувствовал, что парень сильно схватил меня рукой за щиколотку правой ноги:

— А ну-ка, силазь с мэне быстро!

Видимо, парень был татарин, потому что говор был гортанный и с сильным акцентом.

— Силазь, гавару!

Я послушно слез и стал выше его на скобу. Он крепко держал меня за ногу.

— Ти хто такой есть?! — спросил парень, и я увидел в темноте в отсветах дальних огней атомного, энергоблока его плоское, видимо, смуглое лицо, большие блестящие черные глаза, тревожно глядевшие на меня.

— Хочешь исделать нам исчо один нысчастный слючай?! И хто ти такой есть?!

— Я человек… — ответил я. Конечно же я ошибался, говоря так.

— Какой же чэловэк в небо лэзет ночью? А? Чудак ты чэловэк… Опасен ти чэловэк… Пошла за мной вниз! Держу твоя нога…

— А кто вы такой? Простите за вопрос… — спросил я.

— Я Абдулхаков, старший дозиметрист атомной электростанции, а тэперь исчо твой спаситель!..

«Не спаситель ты…» — думал я со скорбным чувством.

Мы быстро спускались вниз. Я успел кинуть в рот таблетку, которых в кармане у меня было насыпано навалом, чтобы в случае надобности легко было доставать.

Когда мы ступили на землю, я почувствовал, как слабость враз обрушилась на меня. Я еле стоял на ногах. Человек в белом лавсане, стоявший передо мной, был зол. Он тяжело дышал.

— Кто тэбе пустил на территорию атомной электростанции?

— Никто.

Он взял меня за плечи, развернул и, придерживая, вывел к дороге. Там меня слегка подтолкнул вперед, и я упал.

Когда я смотрел на этого молодого парня, я знал, что он мое прошлое. Он же, толкая меня в грязь, не знал, что я его будущее.

Я услышал его смех.

Да, Абдулхаков смеялся.

— Как на трубу лезть, так сильный. А тут тэбе падает… — Он снова рассмеялся гортанным смехом.

— Ну лежи, лежи, если тэбе интересна грязь лежать… Я приду через двадцать минут, проверю. Будешь издесь — намну шею…

Он удалился.

Я оставался лежать, хотя понимал, что надо уходить. Разум вернулся ко мне. Я был уже не сумасшедший. Я подумал, что парень, конечно, далеко не ушел. Где-нибудь стоит и ждет, наблюдая за мной. Чего он ждет? Когда уйдет его будущее? Нет. Я не уйду… То есть… Будущее его не уйдет. Даже если я сдохну здесь… Никуда и он не уйдет от своего будущего… Они не уйдут, если не одумаются…