Виктор Малыгин: По дороге в завтра

— В совхозе пока один коммунист, я! — Истомин передохнул. — Ну вот вы пожаловали.

Денисов смотрел на директора недоумевая. Что-то уж очень взвинчен. Характер, что ли, у него такой колючий?..

Истомин был расстроен. Ему казалось, что слишком долго не едут специалисты, а надо бы уже браться за дело. Приезд Денисова не улучшил настроения. Приехал руководитель. А кем руководить?.. Истомин протянул бумагу.

— Возьмите! — Снял очки, заговорил, глядя сверху вниз: — Скоро за такими вещицами начнут охотиться, как за редкими ископаемыми. Вернетесь в город, заглянете в музей, а там среди экспонатов «Документы первого года освоения новых земель» и ваш мандат. Здорово! А? — Легко повернувшись грузным телом, он поднял табуретку, поставил у ног Денисова, ударив об пол. — Вот и все, секретарь, что числится на нашем балансе! Эта табуретка, я да такой же старый умывальник — все движимое и недвижимое. Все!.. Что вы скажете на это?

— Шикарно устроились, — сказал Денисов, пытаясь улыбнуться.

— Да вы садитесь, чувствуйте себя, как дома, — предложил Истомин.

Он опять заходил по комнате, и скрип половиц неприятно резанул слух Денисова. По дороге в Коскуль Николай Тихонович думал, что директор обрадуется встрече. Как-никак, двое — не один. Теперь он себя чувствовал так, точно его обманули.

— Вот переночевать где, директор? — спросил он после неловкой паузы.

Истомин остановился перед Денисовым, виновато усмехнулся:

— Где же? Конечно, у меня! — Он подошел к столу, нагнулся, вытащил матрац, начал по-медвежьи неуклюже возиться с ним, пока, наконец, раскинул его у печки. — Не обессудьте, секретарь, чем богат…

После этого он разделся, улегся на кровать, проговорил, натягивая на себя одеяло:

— Воет-то, воет-то…

Гость устроился на полу.

Денисов долго лежал с открытыми глазами, смотрел в мутный провал окна, прислушивался к тревожному завыванию ветра. Что там, за стенами дома, что таит для него этот далекий, окутанный темнотой и метелью уголок земли, что ждет его впереди?.. Истомин тоже не спал. Уже забываясь, Денисов услышал, как он чиркнул спичкой, а затем увидел, как на темном стекле окна, за которым, не унимаясь, выл ветер, вспыхнул, заиграл, трепеща, но тут же и погас крохотный огонек, точно мелькнувший из метельной дали.

Было тихо. Чистое небо и белый снег дышали покоем, свежестью. Денисов через узоры стекла видел тесно прижавшиеся друг к другу низкие кирпичные и саманные дома, обнаженный, окоченевший от стужи сквер, вокзал, за ним на взгорье, широкий у основания и взметнувшийся к небу прямоугольной вершиной серый каменный элеватор. Если бы не вокзал и элеватор, поселок можно было принять за уединенную деревушку, затерявшуюся вдали от больших дорог. Из труб, торчащих над заснеженными крышами, точно из сугробов, весело струился дым. Где-то за поселком поднималось солнце; дома бросали на снег длинные отчетливые тени.

Уже несколько дней Денисов в Коскуле, но только сейчас так ясно видел поселок. Все это время не утихала метель. Снежная заметь скрывала от глаз постройки, она же загоняла людей под крышу, делала дни скучными, похожими один на другой.

Но минувшей ночью метель стихла, и настроение у Денисова поднялось.

Из-за вокзала показался газик, пробежал мимо сквера, выскочил на улицу и, поднимая снежную пыль, промелькнул было мимо окна, но вскоре вернулся, затормозил у директорского дома и остановился. Из машины стали вылезать, неловко ступая в снег, закоченевшие люди.

Скрипнув, открылась дверь. Порог перешагнул среднего роста человек в валенках, в меховой шашке, в широком и длинном тулупе. Он с удовольствием крякнул, стащил рукавицы и, потирая руки, громко спросил:

— Здесь ли квартируют степняки?

— Допустим, — протянул Истомин, не выразив никакого восторга.

— Ну так привет жителям новых земель! Принимайте пополнение! — так же громко проговорил приезжий, повернулся, крикнул, приоткрыв дверь: — Сюда, хлопцы! — Сбросил с себя тулуп, снял шапку, обнажив взлохмаченные, начинающие седеть густые черные волосы. «Хлопцы» входили, здоровались, сваливали верхнюю одежду в углу на пол, перебрасывались словами относительно дороги, садились кто на чемоданы, кто на порог, на подоконники. То были специалисты, направленные в «Степной» трестом совхозов. Истомин стоял посредине комнаты, широко расставив наги, и раскланивался.

Возбуждение постепенно улеглось. Директор сел на табуретку, опустил большую волосатую руку на стол, откинулся к стене, чтобы всех можно было видеть.