Тулепберген Каипбергенов: Ледяная капля

Когда я кончил чистить ботинки, руки у меня дрожали, щетки едва не падали из них. Клиент осмотрел свои ботинки и произнес, как бы поддерживая Бегджана:

— Даже по его работе можно определить, каков был его отец.

Я торопливо схватил щетку, набрал новый слой крема.

— Ты бы еще всю банку выложил. Государственное добро — не жалко, — ядовито вставил Бегджан.

Я ничего не ответил, заново стал чистить ботинки. Наконец клиент поднялся и, не переставая ворчать, ушел.

После этого я попросил директора перенести мою будку в другое место. Как нарочно, местом этим оказалась улица, где была мамина почта. В первый же день мама увидела меня Она улыбнулась и, не сказав ни слова, прошла мимо. Видно, уже давно обо всем знала.

Вечером мы поговорили откровенно. Я даже вспомнил, как Бегджан похвалил мою профессию, и мама согласно кивнула. Но тут я растерялся. Не мог же я рассказать ей про свою стычку с Бегджаном!

Мама разрешила мне работать, только потребовала, чтобы я непременно учился в вечерней школе. Вскоре я туда поступил. Днем работал, вечерами занимался…

Улица у меня многолюдная — месячный план было легко выполнять. На очередном собрании комбината меня похвалили, но я не слишком обрадовался: все опасался, как бы снова чего не случилось.

Бегджан, который с такой злобой прогнал меня, тоже всегда выполнял план, на всех собраниях его избирали в президиум. А я обычно старался приткнуться где-нибудь в уголке и не попадаться ему на глаза.

С возвращением в город людей, которые уезжали на уборку хлопка — в ней ведь обычно чуть ли не вся республика участвует, — работа закипела. В ноябре мне повезло: я выполнил план на сто двадцать процентов. Директор комбината сам зашел ко мне в будку и сказал:

— Старайся, Камал. Честный ты парень, хороший…

О как я был счастлив в тот день! Впервые меня так похвалили, а главное — значит, люди замечали, хотели замечать мои усилия.

…Работы много, передохнуть некогда. План свой я выполняю ежемесячно, однако мечтаю добиться ста пятидесяти процентов. Увидим.

…На собраниях стали часто называть мою фамилию. А когда кто-то неожиданно предложил занести ее на Доску почета, Бегджан даже приподнялся за столом президиума, поискал меня глазами, но, к счастью, ничего не сказал.

Работа у меня ладилась, и я постепенно забывал о той ужасной ссоре с Бегджаном. Работать всегда старался получше, в будку свою приходил намного раньше времени, а уходил с работы позже других.

В то же время я старался не отставать в вечерней школе. Учился экономить время. После работы бежал домой, наскоро глотал обед и все думал, как бы научиться поменьше спать.

С бабушкой Бибизода я иногда встречался во дворе, — она, как взрослому, протягивала мне руку, желала долгой жизни и счастливой судьбы.

Отец Зияды, Елмура́т Ахме́дов, погиб на войне. Мама ее, врач Нина Сергеевна, пошла на фронт вместе с мужем, но в 1943 году вернулась, потому что ждала ребенка. Когда Зияде было три года, Нина Сергеевна, выехавшая к больному на дальнее пастбище, погибла в автомобильной катастрофе.

Бабушка Бибизода очень любила и всегда хвалила свою внучку:

— Наша Зияда пошла в родителей. Оба трудолюбивые были, и она такая же.

И правда, Зияда, казалось, не знала отдыха: вернувшись из школы, носила воду, бежала в магазин, убирала комнаты, словом, взяла на себя все хлопоты по домашнему хозяйству и вела его отлично.

Возвращаясь поздно из школы, я обычно издали видел ее светившееся окошко — Зияда очень много читала.

Иногда Зияда забегала к нам, здоровалась со мной кивком головы, просила у мамы газету или журнал и, поговорив с ней, уходила.

Как-то жарким майским вечером, когда я готовил уроки, вошла Зияда и присела на стул.

— Камал, я не помешала? Мне нужна твоя помощь.

— Пожалуйста, — ответил я торопливо.

— Никак не могу понять задачку по алгебре, — сказала она.

Я взял у нее из рук тетрадку, принялся решать задачу на отдельном листке, но сразу же запутался. Задача оказалась в самом деле очень трудной, меня даже в жар бросило от смущения.

— Пойдем к нам, у нас прохладно, — сказала Зияда, глядя с сочувствием на мое красное лицо.

На столе в ее комнате были разбросаны в беспорядке листки бумаги. Я увидел уже знакомые цифры — это меня немного успокоило: видно, и Зияда порядком поломала голову…