Татьяна Тэсс - Хранитель времени

— Это я не потому говорю, что я сам ремонтник… — долетело до нес. — Это вам каждый про них скажет. Не слесари, а орлы, — таких ребят поискать! Кому ж дать квартиру, как не им? А получается так: они в общежитии, а у вас, Василий Петрович, в новом корпусе две квартиры пустуют. Я это знаю, я, если вам честно сказать, туда несколько раз через балкон лазил, чтобы лично убедиться.

— Сколько я вам в прошлом году площади дал? — пророкотал Василий Петрович.

— Так то же не ремонтникам! — Сергей хитро сощурил глаз. — А я о своих ремонтниках беспокоюсь. Конечно, они ребята молодые. Но, как говорят, молодость — не беда, с годами пройдет… Как же решим, Василий Петрович?

Проехали мимо самосвалы, их грохот заглушил беседу. Милада видела, как двигались Сережины губы, как он жестикулировал и вдруг озадаченно всплеснул руками. Потом он улыбнулся. Все это походило на кадры немого фильма. И опять, хотя Милада не могла разобрать ни одного слова, она по выражению лица Сережи безошибочно поняла его состояние, поняла, что он добился того, о чем просил.

Сережа подошел к ней и сел рядом, переводя дух. Вид у него был победоносный, хохолок на макушке воинственно торчал.

— Сейчас погуляем в парке культуры, — успокоил он Миладу и вытер лоб платком. Видно, беседа не так-то просто далась ему.

— Я еще тут посижу, — торопливо сказала она. — А ты поди, поди, Сережа, у тебя дела… Я посижу, мне здесь очень приятно сидеть.

— Никуда я от вас не уйду, — решительно сказал Сергей, и его тут же окликнул высокий плечистый парень с недовольным выражением лица.

— Извиняюсь, можно тебя на минутку? — спросил парень. — Я, между прочим, насчет занятий. Если уж заниматься, понимаешь, так заниматься! Надо хорошее помещение достать, книгами, понимаешь, обеспечить. А вы что?

— Слушай, Кулагин, — сказал Сергей, помолчав. — Ты знаешь, что тебя ребята не хотят в нашу бригаду принимать?

— Почему это? — хмуро и недоверчиво спросил Кулагин.

— За нахальство, — спокойно сказал Сергей, и Милада с удивлением покосилась на него. — За похвальбу. За то, что все время что-то требуешь, а сам ни для кого пальцем не пошевелишь. Понятно?

— Здравствуйте! — сказал Кулагин с подчеркнутой развязностью. — Что ж я, хуже вас работаю, по-вашему?

— Может, даже и лучше. Только хочешь так на свете прожить, чтобы все за тебя, а ты ни за кого. Без души хочешь прожить. А это, брат, не выйдет.

— Здравствуйте! — повторил Кулагин, но уже поскромнее. — Ты это из газет говоришь, что ли? Так я газеты тоже читаю, грамотный. А не хотите меня брать в бригаду — вам же хуже! Я по три нормы выполняю, это вам не кошка чихнула. Пожалеете.

— Слушай, Кулагин, — сказал Сергей, с интересом глядя на парня. — Ты как полагаешь, человеку только нормы нужны, и все? Выполнил три нормы — и входи в коммунизм, пожалуйста, больше ничего не требуется. Так?

— Ты меня не учи, — сказал Кулагин не очень твердо. — Учитель какой нашелся. Больше всех ему надо.

Сергей промолчал.

Кулагин откашлялся, закурил папиросу и отошел, всем своим видом стараясь показать, что дальнейший разговор его не интересует. Но он не уходил, а только потоптался на месте и стал читать афишу.

— Пошли, мама Милада… — Сергей встал.

Но Милада видела, что и ему не хочется уходить.

Они стояли — худощавый, тонкий, как прутик, Сергей и этот плечистый верзила, — словно привязанные друг к другу невидимой нитью. Сергей даже повернулся к Кулагину спиной. Но ни один из них не трогался с места.

Первым не выдержал Кулагин.

— Слышь, Сергей… — сказал он и двинулся к нему. — Слышь, Серега…

Они отошли к фонтану. И тотчас же заговорили оба, сразу, быстро, перебивая друг друга. Потом Кулагин замолчал, и говорил только Сергей, лицо у него было сердитое, взволнованное, а Кулагин стоял молча и крутил ногой в новеньком желтом башмаке. Потом опять заговорил Кулагин… Наконец оба они умолкли и несколько минут молча смотрели друг на друга, взъерошенные, запыхавшиеся, словно только что пробежали бегом километра три. Кулагин попрощался, неловко глядя в сторону, и ушел. Шагал он медленно, и Милада подумала, что он вовсе не такой высокий и плечистый, каким показался ей вначале.

А Сергей еще остался у фонтана. Лицо у него сейчас было не сердитое, а сосредоточенное, задумчивое. И тут же, едва он двинулся к скамье, на которой сидела Милада, возле него, соскочив с велосипеда, вырос русый паренек в клетчатой рубашке, с загорелым открытым лицом и удивленно приподнятыми бровями. Паренек ринулся к нему и с ходу начал что-то рассказывать, словно только и ждал этой минуты…