Василий Золотов - Земля горячая

Порт будет!

Шумит океан. Он никогда не бывает тихим. Так и кажется, что вся его бездонная громада сейчас вот поднатужится, станет на дыбы и захлестнет узкую полоску земли из голубого песка и гальки. Но океан не захлестывает ее, а с каждой волной намывает все новые и новые пласты песка, расширяя косу.

Поколение за поколением едут на Камчатку люди. Многие из них, наиболее сильные и смелые, оседают, родятся у них дети, и земля эта становится их отчим краем. Я смотрю на обжитую полоску и начинаю понимать, как создается земная твердь. Я начинаю вдруг чувствовать огромное превосходство этой маленькой полоски земли над океаном…

Хорош сентябрь на Камчатке! Загостилось ласковое солнышко в Усть-Гремучем. Океан и река притихли, словно посветлели перед каким-то большим праздником, а долина и предгорье стали будто еще наряднее.

Я стою у усть-гремучинского пирса и смотрю на небо. Оно бездонное, глубокое, синее и чистое. Далекий горизонт слегка окутан лиловатой дымкой. С причалов видны в просветлевшей долине серебряные изгибы реки. Сопки будто стали ближе, четче. Зазубрины гольцов маячат в поднебесье. Горда и красива Камчатка в дни безветрия и тишины. Впереди и туманы, и мокрый снег, и студеные штормы, а сейчас хорошо, очень хорошо! Вода ясна и тиха. Как под стеклом, виднеется галечное дно. Бесшумно падают, текут на поблекшую траву с деревьев листья. Сорвется лист и долго кружится в воздухе, будто выбирает место, куда бы получше упасть. Шорох и шелест, золото и синева…

До моего слуха доносится перекличка лебедей. Лебединый крик слышится все ближе. Он наполняет сердце светлой грустью. Лебеди летят вдоль реки, они кажутся огромными. Качаясь на размашистых белых крыльях, лебеди попадают под лучи восходящего солнца, и крылья их мгновенно розовеют. Вскоре цепочка розовых птиц уплывает за отроги ближних гор. Стихает, постепенно глохнет их прощальная песня.

Осень киноварью обрызгала склоны сопок, затянула светлым паутинником луга, а на прибрежные кусты и деревья бросила густой пурпур. Вдали ало горит вершина Ключевского вулкана. Чуть ниже ее пеленают сизые туманы.

Возникает такое ощущение, будто ты один-единственный человек на всей земле. Я рада этому щедрому одиночеству, оно обещает столько счастья, что, не удержавшись, я улыбаюсь, смотрю в синеву неба. Чувство свободы становится таким горячим, что сердце, сладко захлебнувшись, плывет вслед за лебедями. Не верится, что раздолье может быть таким трогательным, воздух таким непривычно мягким, ласковым.

Горы не надоедают мне. Горами, как и морем, можно любоваться бесконечно. Я чувствую — голова моя свежеет, грудь наполняется бодростью. Может, это от легкого камчатского воздуха?

Стоишь и не надышишься. Трудно понять, откуда течет этот родниковый аромат: то ли его приносит из заречной тайги, то ли с океана. Я нигде еще не ощущала такой легкости, не видела такого безбрежья, как в Усть-Гремучем. Небо щедро на голубое тепло, океан добродушен. Вот бы и мне так всю жизнь отдавать людям последнее, не скупясь… и чтобы в штормы и в слякоть быть с таким же настроением, как сейчас. Знаю, не легко это. Хочешь или не хочешь, а придет непогода, будет нудно и слякотно. А пока я закрываю глаза и слушаю тишину. Тишина поет. Передо мной сопки и камчатская каменная береза. Кора у нее светлая, до самой вершины чистая-чистая.

Так я стою несколько минут, потом открываю глаза и вижу, как на камышинку садится птичка и начинает покачиваться на ней, будто на качелях. Качайся, радуйся — и мне радостно и хорошо! Вот так бы стоять и стоять, слушать тишину и думать об Игоре или о подругах, о доме, о Москве. Но пора в управление порта. Заботы… В них так же трудно окунуться, как в холодную осеннюю воду…

Моя должность — экономист коммерческого отдела. Скучно, не правда ли? Не надо думать, что коммерческий отдел занимается торгашескими делами. Нет, совсем нет! Но мы так или иначе подсчитываем барыши и убытки, все время связаны с мукой, цементом, аптекарскими товарами, гвоздями, рижским фарфором, цыбулей, вином, приемниками, казанским мехом и конфетами. Правду сказать, только связаны — не больше; наше дело принять с транспорта и передать в полной сохранности груз получателю — какому-нибудь потребсоюзу, аптекоуправлению или рыбокомбинату. Недополучил заказчик долю товара — стоп, к порту претензия! А уж порт расследует, по чьей вине произошла недостача. Разбором претензий занимается юрист-претензионист, служитель Фемиды, наш строгий, неподкупный Пров Сергеевич Дудаков, высокий худой мужчина лет пятидесяти, в темных очках. На Камчатке работает он давно, хорошо знает судебное дело, до этого служил адвокатом в суде, а потом в оптовых торговых базах по всему восточному побережью от Усть-Гремучего до Красной Яранги. Начальником у нас Петр Федорович Карпухин, пожилой дядька, немного шепелявящий и очень гордящийся тем, что может достать по блату сколько угодно красной икры и чавычьих брюшек. Не многие знают, что это такое! О, чавычьи брюшки!.. Разве сравнишь балыки семги с ними? Объеденье! Стоит только попробовать.