Василий Золотов - Земля горячая

— Людей ты не трогай, — проговорил Толя, — сам же сказал, что работают все как черти, а то, что пьют, так пьют от скуки: делать в свободное время нечего, клуба нет, спортом тоже не занимаются. Вот нам и надо…

— Почему нам?

— Кто-то должен начинать, не можем же мы, как Сашка, идти по каждому случаю в забегаловку.

— Ты прав….

На следующий день ребята объявили Сашке бойкот за пьянку. У него, бедолаги, и без того с похмелья котел трещит, белый свет не мил, а тут навалились…

— Хоть раз еще напьешься, опозоришь нашу палатку, пеняй на себя — выставим твой топчан на улицу, — сверкнул глазами Толя.

Утром Толя забежал ко мне в коммерческий отдел, попросил бумаги.

— Зачем?

— Рапорт надо настрочить. Вчера Пересядько так нализался, что даже свалился с катера в воду и чуть не утонул.

— Ну и что же, при чем тут рапорт?

— Потребую перевести Пересядько во вторые механики, чтобы другим неповадно было. Что такое пьянка на катере? Прогул. Понимаешь, пришлось вызвать на вахту другого механика.

— А вы знаете, кто такой Пересядько? — спросил вдруг Карпухин, многозначительно прищурясь.

— Нет.

— Так вот, милейший, советую с ним поосторожнее — он лучший механик, а потом… — Карпухин почему-то умолк.

— Ну и что? — допытывался Толя. — Начали — так договаривайте.

— Зубы на нем сломаете!

— Не сломаю!

Толя написал рапорт, подготовил проект приказа и отнес Булатову.

В обед он зашел за мной, грязный, веселый.

— Галина, айда в столовую!

— Пошли. А чего ты такой грязный?

— С катера только. Понимаешь, Лешкин катер стал, а тут надо, как назло, срочно Булатову на ту сторону ехать. Бегает по пирсу, ругается: «Видите, что вы делаете своими рапортами, до чего флот довели, разгоняете знающих свое дело работников».

— А что случилось?

— Пересядько этот, узнав, что я написал рапорт, специально отключил топливный насос, открутил еще какую-то гайку и ушел. Я сразу раскусил его, черта, сам когда-то таким был, быстро нашел повреждение, исправил, вызвал Пересядько и говорю ему: «Вот что, химик, давай-ка я повернусь спиной к машине, а ты колдуй сколько влезет, лишь бы мотор работал, по звуку я определю, что ты нахимичил». Два раза прямо при Булатове проделывал он всякие штучки, я сразу догадывался, где, в какой части дизеля барахлит. Тогда я его заставил отвернуться, а он ни бе ни ме, знай только моргалками хлопает. Между прочим, ты его видела хоть раз?

— Нет, а что он собой представляет?

— О! — восторженно простонал Толя. — Прима парень! Красив, высок, щеголяет по Усть-Гремучему в желтом кожаном пальто.

— А чем же кончилось дело?

— Тем, что Булатов сказал ему: «Отцвела твоя черемуха, Валентин, иди учись, иначе заткнут тебя приезжие за пояс». А я, пользуясь случаем, тут же заявил: «Семен Антонович, на морских катерах все старшие механики должны быть с дипломами третьего разряда. Это надо учесть».

— Ну а он?

— Что ж он… Глядит на сопки и говорит: «Не хватает механиков».

А я думаю: «Хватит! Из Панина еще выехало шестеро, да нас тут сколько!..»

Вот так мы и жили. Работа пошла, дисциплина понемногу стала налаживаться. Панинские ребята держались все друг за дружку крепко.

Прошло больше месяца, наступили холода, а мы все еще ютились в палатке. Но холод и неудобства почти не ощущались. Купили в складчину радиоприемник «Балтика» и по вечерам слушали далекую Москву, Хабаровск или Петропавловск. Сидим и под музыку мечтаем, каким будет Усть-Гремучий лет через пять.

В соседней палатке жили грузчики. Наши хлопцы с ними уже перезнакомились. Лешке часто приходилось их доставлять катером на рейд, а Толя и Сашка сталкивались по работе. Грузчики прибыли из Краснодарского края — здоровые, веселые ребята. В их разговоре частенько слышались украинские словечки.

— Ну, як працюють наши сусиды? — говорили они, входя в палатку. — Як тут Галина белесенька писни спивае?

Некоторые из них садились за стол играть в лото, другие затевали разговор со мной и Леной о том, что лучше купить и послать домой. Иногда они схватывались с Сашкой Полубесовым, доказывали ему, как непригодна для работы на рейде восьмичасовая смена: два-три часа в дороге, а трудиться остается всего лишь только часов пять. Не лучше ли сделать смену на рейде по двенадцать часов? Споры эти часто доходили до ругани, и тогда Сашка, ощетинясь, ярился: «Что вы пристали, как банный лист, есть начальство и трудовое законодательство — идите к Булатову».

Однажды мне пришлось наблюдать, как они грузили кругляк на теплоход «Иван Тургенев». Грузчикам не успевали подавать баржи и плашкоуты с лесом.