Константин Лагунов - Начнем сначала

— Всем нужен толчок…

Подумал: «И мне нужен». Ради него и ехал на Черный мыс, где хозяйничал Антон Глазунов — поперечный, своевольный, самолюбивый начальник СМУ-7, с которым Бурлак давно не в ладах. Артельный мужик. Добрый организатор. Думающий, беспокойный начальник. А вот чего-то ему недостает. Из-за этого «чего-то» нет-нет да и столкнутся они лбами, иногда без видимого повода. Когда-нибудь от такого тарана сковырнется с копыт Антон Глазунов. «А может, я сковырнусь?» Неожиданная мысль ошеломила. Бурлак смахнул шапку, громко выдохнул и почувствовал облегчение, будто вместе с воздухом выпустил из себя всю хмарь и горечь.

— Мехколонна Воронова впереди, — сказал водитель.

По зимнику гуськом шествовали передвижная электростанция, три трубоукладчика, бульдозер, изолировочная машина, трактор, к которому прицеплены два вагончика. Поравнявшись с крайним вагончиком, Бурлак сказал водителю:

— Посигналь-ка им, Рюрик.

Колонна остановилась. Из вагончиков вышли рабочие. Обгоняя их, широко шагал невысокий, улыбающийся Воронов в распахнутом полушубке и высоких кожаных сапогах на меху.

Бурлак выпрыгнул из «уазика» и заспешил навстречу.

Их обступили рабочие.

— На двести четырнадцатый? — спросил Бурлак.

— Ага, — весело откликнулся Воронов и, сдернув шапку, поворошил примятые волосы. — Поселок там слепили. Пора.

— Пора, Петр Петрович. Синоптики сулят в конце октября минус тридцать.

— Вот бы да! — обрадовался Воронов. — Прихватит болота. Лишний месяц…

Тут посыпалось:

— Сплюнь, Петрович!

— Поперед батьки не спеши.

— В прошлом году в сентябре шубы надели, а потом расквасило…

— Под носом у тебя расквасило…

У Бурлака была редкостная зрительная память: увидев человека всего раз, он запоминал его надолго, порой навсегда. Слушая теперь веселую перепалку рабочих, Бурлак узнавал говорящих, кивал им, приязненно улыбался. Здесь всегда держался вот такой взаимно-доброжелательный, веселый настрой. Даже когда дело не ладилось, мешала непогода, что-то ломалось или чего-то не хватало и все нервничали, даже в такие кризисные минуты никто не грубил, не распалялся, и хотя шутили и улыбались реже, но все-таки шутили, были мягки и предупредительны друг с другом.

Не сознаваясь себе в этом и всячески тому противясь, Бурлак завидовал Воронову так же, как завидовал Глазунову. В этих внешне не схожих людях было что-то общее, наверное, умение ладить с рабочими, руководить без окрика и без подачек. Потому и рвался Воронов из своего СМУ-3 под крылышко к Глазунову. Бурлак давно и упорно препятствовал этому: «СМУ-3 тоже нужны маяки и запевалы». — «Возьмите в третье управление бригаду Кабанова», — предлагал Глазунов. «Нет! — рубил Бурлак уже без всяких аргументов. — Никаких обменов!..»

Они уже начали прощаться, когда Бурлак вдруг приметил невысокого, узкоплечего, чуть сутуловатого рабочего в ватнике и серой кроличьей шапке. Тот стоял чуть на отшибе, не встревал в разговор, но неотрывно буравил Бурлака пытливо осуждающим взглядом. «Бабья рожа», — неприязненно подумал Бурлак, жестко и остро глянув вдруг на округлое, с нечеткими расплывшимися чертами большеглазое лицо незнакомца. Тот поморгал, но не опустил глаз, не покорился чужому недоброму взгляду и этим окончательно рассердил Бурлака. Когда рабочие двинулись к вагончикам, Бурлак спросил Воронова:

— Что это за… новичок у тебя?

— Какой?

— Вон там стоял. В кроличьей шапке. Подмигивал все время.

— А-а, — улыбнулся Воронов. — Сивков. Из бригады Кабанова к нам.

Запламенело, налилось кровью лицо Бурлака, резко и нетерпеливо спросил:

— Ты знаешь, за что его оттуда помели?

— Знаю, — небрежно и неуступчиво отозвался Воронов. — Ступил поперек кабановской методы — и помели! А мужик — стоящий. Башковитый. И руки мастеровые.

— Да как он к тебе-то?..

— Глазунов привез.

— Вот как!

И умолк, не зная, что сказать. Поперечный Глазунов все-таки настоял на своем. «Ну смотри, Антон Никифорович!» — мысленно пригрозил Бурлак и хотел было приказать: «Гони этого Сивкова к чертовой матери и немедленно», но не приказал. Послушен, исполнителен Воронов, но и прям, непременно спросит: «За что?» Не то затеет показательную сварку, заставит Сивкова варить на глазах всей бригады, и тот наверняка сварит по высшему разряду, иначе бы его Глазунов не пригрел и Воронов не подобрал. Что тогда? И это после того, как он, управляющий трестом, сказал: «Чтоб духу этого бракодела не было в тресте!..»