Георгий Лезгинцев - В таежной стороне

— Пошто? — всполошился теперь старик.

— Ты открыл эти работы без разрешения прииска, и продолжать их нет оснований: разведка здесь ничего не нашла, кроме глины.

— Это так… — со вздохом согласился Захарыч.

— Ты и сам убедился в этом по бедному намыву. Кроме того, ты самовольничаешь, подвергаешь опасности людей. Договоримся так: самородок свой ищи на артельных объектах или отдыхай, тебе уже за шестьдесят.

Захарыч хотел было просить начальника не закрывать мутенку, но, вспомнив его твердый характер, промолчал. Проводив гостей, он ворчливо бросил напарнику:

— Якорь им в глотку! Шабаш, Дымов, отработали. Спасибо, что подмогнул малость.

— Принесли его черти на нашу голову! — Дымов со злостью выругался. — Во все нос сует, порядки, как на государственных работах, хочет у нас завести. Смехота.

— Новая метла завсегда чисто метет. Пойду жалиться на него партейному секретарю. Тот хоть тоже новенький, но, говорят, мужик ничего, самостоятельный, — обнадежил Захарыч.

— С начальством нужно поступать запросто: зад об зад, и дружба врозь. — И, довольный собой, Дымов громко рассмеялся.

…Остаток дороги Степанов и Турбин проехали молча и, миновав еще одно густолесье, свернули с вьючной тропы на тележную дорогу, соединяющую приисковый поселок с новым месторождением.

Медвежья гора, издали действительно похожая на распластавшегося гигантского медведя, была рядом, снеговая макушка ее уже искрилась на солнце.

— Вот она, красавица наша! — Егор Максимыч плавно провел по воздуху рукой, как бы поглаживая спину щедрой горы.

— Легенды о ней ходят, золотой кладовой ее называют… Только ключей к этой кладовой мы никак не можем подобрать, — подзадорил Степанов разведчика.

— Помаленьку подбираем и отмыкаем, доберемся и до главных кладовых, дай срок. И тайга не враз выросла, — отбивался Турбин, теребя усы.

На десятки километров была отсюда видна темная бескрайняя тайга.

По склонам Медвежьей горы тянулись густые заросли дикой малины. Летом, когда поспевала ягода, здесь собирались медведи-лакомки, и на них бывала отличная охота. У подножия горы чернели поля подсобного хозяйства, а дальше — серые, тесом крытые дома поселка.

Всадники подъехали к новой разведочной штольне. На ровной площадке, вырытой в одном из склонов горы, навалом лежали рельсы, плахи, опрокинутые вверх колесами тачки и железные кузова вагонеток.

Степанов и Турбин слезли с коней и привязали их за повода к новому, еще пахнущему смолой телефонному столбу.

— К шурфам еще выше. Только тихо пойдем, у меня мотор стал плохо тянуть, — прижав руку к сердцу, пожаловался Егор Максимыч.

Поднимаясь в гору, они подошли к первому разведочному шурфу, накрытому короткими бревнами — накатником. Вокруг желтели небольшие кучи глинистого песка, галечных камней… Инженер приподнял накатник и заглянул в глубь шурфа-колодца. У самой поверхности земли едва-едва виднелись светлые венцы сруба и перекладины лестницы-стремянки.

— Темно, не видно. Жила с золотом? — спросил Виталий Петрович.

— Не скажу, чтоб с ураганным, но с хорошим. — Турбин хитро подмигнул своим ястребиным глазом.

Поднялись дальше, к другому шурфу. Он еще только проходился. Над шурфом на деревянных стойках был укреплен вороток, с помощью которого железной бадьей выдавалась на-гора порода.

— И этим шурфом зацепились за жилу! — говорил Турбин, помахивая, как веером, старомодным картузом. — Видать, жила глубоко в Медвежью гору пройдет! Мы теперь в нее крепко вонзились шурфами-отмычками. А скоро пробурим такие скважины, что до самого медвежьего нутра доберемся!

Степанов, взяв под руку старика, стал осторожно спускаться с ним к штольне.

Смеркалось. В темном, почти квадратном отверстии штольни, в глубине горы, светились одинокие огоньки карбидных ламп. Степанов и Турбин остановились у массивного деревянного щита, предохраняющего штольню от завала. Ровный горизонтальный туннель был закреплен бревнами.

— Удачная штольня! — сияя, хвалил Максимыч.

Пригнувшись, они гуськом пошли по штольне.

У левой рассечки Степанов остановился.

— Крепление в порядке? — задал он вопрос.

Егор Максимыч с еле заметным смущением поддакнул. Однако Степанов, уловив в его ответе сомнение, шагнул в темную рассечку.

— Куда ты, Виталий Петрович, она затоплена!

— Ничего, старина, не промокну! — крикнул начальник. Под ногами забулькала темная вода.

— Не доверяешь? — горько бросил Турбин, глядя на удаляющийся огонек карбидной лампы.