Яков Липкович - И нет этому конца

Она с нежностью смотрела на него своими большими черными глазами, и он, отзываясь всем существом на этот взгляд, уже опять не в силах был ничего ни говорить, ни думать…

Этот сон Крашенков видит впервые… Он поднимается по широкой крутой лестнице с одного этажа на другой. Он знает, что она во многих местах прогнила и в любую секунду может под ним провалиться. Поэтому он идет осторожно, держась за перила, выверяя свой каждый шаг. Но самые опасные участки — не лестницы, а площадки. Там нет ни перил, ни ограждений. Как после бомбежки, зияют в полу отверстия, через которые видны нижние этажи. Он шагает по уцелевшим паркетинам, и они время от времени прогибаются под ним. Порой ему кажется, что одно неосторожное движение, и он загремит вниз…

Ему страшно. Но это страх не за жизнь, а лишь перед теми первыми неприятными ощущениями, которые вызовет падение. А за жизнь он не беспокоится. Он знает — и это уже из других снов, — что в любое мгновенье может взмыть вверх и лететь столько, сколько захочет. Это его главная тайна, которую он давно скрывает от всех. И все же он испытывает некоторое сомнение: ведь с тех пор, как он летал, прошло много времени, год или два, и он не до конца уверен, сохранился ли у него этот скрытый дар или нет…

Он продолжает подниматься. Позади остаются одна за другой лестницы и площадки, переходы и залы. Но пройдена лишь часть пути. Серпантином уходит ввысь бесконечная гармошка этажей и лестниц.

Впрочем, этот подъем он совершает не бескорыстно. Мало кому известно, что огромный и ветхий дворец — его собственность. Как он ему достался, Крашенков не помнит. Да это и не столь важно. Сейчас он здесь хозяин. Возможно, он в ближайшее время переселится сюда жить. Только заранее отремонтирует.

Дойдя до верхнего конца одного из лестничных маршей, он неожиданно обнаруживает, что дальше пути нет. Там, где обычно бывает площадка, начинается небо. Он стоит на краю лестницы, чувствуя, что долго ему так не устоять. Но повернуть назад он тоже не может. Его пугают резкие движения. А тут еще лестница начинает медленно клониться в сторону. В этот момент он вспоминает о своем умении летать. И хотя по-прежнему немного сомневается — не разучился ли — он набирает в грудь воздуха и отталкивается ногой от отходящего куда-то выступа.

Падение длится всего мгновенье. Словно в начале полета встретилась воздушная яма. Сперва он часто и отчаянно машет руками. Но, оказывается, он зря беспокоится: тело управляемо!.. Взмахи рук становятся спокойными и уверенными. К нему возвращается сладостное ощущение полета, знакомое по прежним снам.

Он летит над лесами и реками, полями и селами. При желании то прибавляет, то убавляет скорость. Только одно смущает его — с какого-то момента в его бесшумное парение вкрадывается въедливый гул мотора. Наверное, где-то в стороне идет самолет. Может быть, он пройдет мимо? Но все неотвязнее и громче становится гудение. Вскоре оно заполняет собой все пространство — и сверху, и снизу, и сзади, и с боков. Ясное дело, самолет его преследует, чтобы сбить. Он изо всех сил машет руками, пытаясь оторваться от накатывающихся на него звуков, но не может. С мыслью о том, что вот-вот последует удар, он просыпается…

Первое, что он услышал, была тишина. Он с облегчением подумал: значит, все это сон…

Какое-то мгновенье недоумевал: где он?.. Огромная постель из свежего душистого сена напомнила о вчерашнем. Но где Вероника? Куда она ушла?..

Интересно, сколько сейчас времени? Взглянул на часы: стрелки показывали половину второго. Не может быть! Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, сладко выспавшимся… Приложил часы к уху: так и есть, стоят!..

И тут он увидел вдалеке снопик света, проникавший через слуховое окошко: ого, уже утро!

Крашенков быстро поднялся.

Снаружи послышались взволнованные голоса и торопливые шаги каких-то людей…

Кто это? Коротко обожгла мысль: бандиты!.. Рванулся — где автомат? Вот черт! Внизу остался!..

Знакомый осипший голос:

— Где лейтенант?

Сашка Донцов!

Ответила Вероника. Но что, Крашенков не разобрал.

Зачем он им понадобился?

Тяжелые сапоги дробно застучали по ступенькам крыльца.

На ходу приводя себя в порядок, Крашенков кинулся к лестнице.

Громко хлопнула дверь. Слышно было, как в прихожую ввалилось несколько человек.

— Крашенков!

Ого! Вся честная компания: Сашка Донцов, Рябов и оба караульных солдата — Гладков и «фон Штейн». У всех на груди автоматы.