Яков Липкович - И нет этому конца

— Говорили, что проехать можно, — оправдывался шофер.

Я спустился с обрыва сперва в одном месте, потом в другом, в третьем… Нет, здесь машина не съедет!

— Надо искать объезд, — сказал я.

— Товарищ лейтенант! А может, мост был, да его разобрали? — с надеждой спросил шофер.

— Ну, сейчас нам это все равно. Куда повернем?

— Кайзерсвальдау вроде бы там… — Он неуверенно показал куда-то влево.

— Поехали!..

И вот, свернув с дороги влево, наша «санитарка» снова пробиралась между деревьями, но уже вдоль оврага. Хорошо, если эта непредвиденная задержка отнимет у нас… ну, десять, пятнадцать, двадцать минут. Но, возможно, на поиски объезда уйдет и больше. Тогда может быть поздно. Подумав о Ване, я почувствовал, что меня гнетет и другое: ведь до рассвета надо сделать еще один рейс…

Я прильнул к боковому стеклу, вглядываясь в черную ленту оврага, которая то расширялась, то сужалась так, что ее почти не было видно. Тогда я на ходу выбирался из машины и бежал к обрыву. Но там по-прежнему было глубоко и широко: обманывали ночные очертания. Уже прошло десять, пятнадцать, двадцать минут, полчаса, а овраг все еще тянулся непреодолимым препятствием…

Я сидел как на иголках. К тому же наши часы показывали разное время. На моих было полвторого, у шофера — без четверти два. Он заверил меня, что его часы идут точно: «поставил по московскому».

Скоро будет час, как мы свернули…

Сзади забарабанили кулаками.

— Что случилось? — крикнул я.

— Надо перевязать одного…

У меня отлегло от сердца.

— Сейчас!.. Останови! — приказал я шоферу.

Я перебрался в кузов.

— Здесь! — сказали где-то впереди.

Раненые подвинулись и подобрали ноги, пропуская меня ближе к кабине.

— Подождите, — сказал я бойцу, который обеими руками держался за грудь…

Я склонился над Ваней, нащупал его руку. Она была прохладна и безжизненна. Я лихорадочно начал искать пульс. Глубоко, под сухожилиями, наконец уловил слабые толчки.

Я придвинулся вплотную. Он дышал тихо и неровно.

— Ваня! — позвал я.

— Сережа? — одними губами спросил он.

— Я.

— Сколько осталось?

— Километров пять, не больше. Скоро будем.

— Скоро… — прошептал он.

— Скоро, — повторил я, и горький ком подкатил у меня к горлу…

— Что у вас? — спросил я бойца.

— Кровь течет, — сообщил его сосед, танкист с забинтованной головой.

— Посветить есть чем?

Откуда-то взялся ручной фонарик. Свет от него упал на обнаженную рану. Я посмотрел: бинты сползли на живот. Я не стал их перематывать, а наложил новую повязку…

— А у остальных все в порядке?

— Быстрей бы, доктор. А то не доедем, — ответил один из раненых.

Я еще раз со щемящей болью в сердце взглянул на Ваню и покинул кузов…

Шофер ждал меня.

— Куда? — спросил он.

— Еще немного проедем. Если не будет дороги, повернем обратно.

— Как обратно?

— Да не назад, а вправо! — заорал я.

Этому чертову оврагу, действительно, конца-краю нет. Придется все-таки вернуться и попытать счастья там, справа. Но я еще чего-то ждал. Мне все казалось: вот сейчас мы повернем, а где-нибудь неподалеку, может быть совсем рядом, долгожданный объезд…

Но теперь дорога каждая минута. В моих ушах звучал слабый, уже потерявший знакомые мне нотки, голос друга. Но Ваня верил и надеялся… Нет, дальше ехать нет смысла!

— Стой!

Шофер как будто даже обрадовался: охотно и торопливо затормозил.

— Я на всякий случай схожу, посмотрю! — сказал я, выбираясь из кабины.

— Мне развернуться?

— Да подождите!..

Я почти все время бежал. Продирался сквозь кусты, спотыкался, падал, порвал шинель. Но объезда не было… Я продолжал бежать. На мне уже не было живого места. Лицо и руки были исколоты, исцарапаны. При падении я подвернул кисть левой руки, и она при каждом резком движении напоминала о себе. Но мне некогда было ни прислушиваться к боли, ни оберегать себя от новых ушибов и царапин…

Когда я порядком удалился от машины и уже начинал подумывать о возвращении, вдруг ясно увидел дорогу. Светлая, с каким-то необыкновенным голубоватым отливом, она проходила через весь овраг и четко просвечивала между деревьями на той стороне. Я кубарем слетел вниз и только там, на дне оврага, увидел, что все кругом залито лунным светом. В то мгновение я лишь удивленно отметил это про себя, не больше. Я торопился к дороге, которая светилась впереди своим ровным грязновато-снежным покровом.

Главное — посмотреть, пройдет ли машина. В крайнем случае, раненые сойдут и переберутся на ту сторону пешком. Идти им придется не больше пятидесяти метров. Ну, а тех, кто не в состоянии передвигаться, мы перенесем на носилках. Таких пятеро. Ваня и еще четверо с ранениями в грудь и ноги…