Михаил Лев - Если бы не друзья мои...

В глубине леса он вдруг заметил следы человека. Больше часу шел он по этому следу. Бросить бы надо это дело, да вот что заинтересовало его: дорогу из Рудни в Костричи этот человек пересек пятясь, — по-видимому, кого-то остерегался. В двух местах, где неизвестный останавливался, было по следам видно, что он имел при себе какой-то ящик или чемодан.

В лицо ударил горький запах дыма, и вскоре охотник увидел человека среднего роста, одетого в комбинезон. Пришелец сидел на коряге и грелся у огня. Треск ветки под ногой выдал дядю Мишу. Неизвестный быстро вскочил, осмотрелся во все стороны и стал спиною к дереву, готовый отбить нападение.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

— Я местный житель, так что этот вопрос нужно задать вам.

— Поставьте у дерева ружье и подойдите сюда.

Дядя Миша по голосу догадался — перед ним женщина.

— Я же вам не приказываю бросить пистолет, к чему же меня, старого охотника, разоружать?

Держа оружие наготове, они двигались друг другу навстречу.

Девушка не спускала с охотника глаз, и дядя Миша медленно опустил ружье. Тогда она спрятала в карман пистолет, и оба сели к костру.

— Я вас ни о чем не буду спрашивать, — сказал дядя Миша. — Чем я могу вам помочь?

— Расскажите, что слышно вокруг.

Они долго сидели и беседовали.

— Идемте к нам, у меня заночуете. У нас немцев нет, к себе проведу вас так, что соседи не заметят.

— Спасибо за приглашение, мне идти дальше, я и без того задержалась, долго искала дорогу…

На обветренном лице дяди Миши мелькнула едва уловимая улыбка.

— Знаю… И беляк, идя на лежку, делает петлю, пересекает свой след… Не так-то просто обмануть меня, дочка…

Пришел девушке черед улыбнуться. И все же идти с ним она твердо отказалась. Тогда он предложил построить ей шалаш, наколоть дров, хотел оставить свой топор, который всегда носил при себе. Она заявила — ей ничего не нужно. Они договорились встретиться завтра.

Придя в назначенный час на условленное место, дядя Миша ее не застал. Видимо, подумал он, не поверила она мне.

Под тем самым деревом, где они вчера сидели, дядя Миша оставил бутылку кипяченого молока, буханку хлеба, кусок масла — все это было аккуратно завернуто. Не успел он отойти и двух десятков шагов, как девушка его догнала.

— Простите меня, я…

— Ничего, ничего, осторожность не мешает. Давайте вернемся, вы подкрепитесь.

Она поела, закурила и предложила папиросу дяде Мише.

— Не курю. Но с удовольствием приму ваш подарок.

Он перекладывал папиросу из одной руки в другую, смотрел на нее так, словно ничего дороже на свете не было.

— «Звездочка»… — прочитал он протяжно и тихо. — Да-а-а, звездочка… Скажите, вы эти папиросы с собой принесли или где-то здесь раздобыли? Ведь много тут нашего добра осталось…

— Вы обещали ни о чем не спрашивать…

Дядя Миша внимательно посмотрел на нее и произнес:

— С собой вы ее принесли, это я привет с Большой земли получил. Ни о чем не буду спрашивать, но так оно и есть. Эх, давай прикурю — душу родным дымом согрею… Послушай, в деревне бы тебе жить у нас, за чью-нибудь родственницу выдать, что ли… К тому же, — дядя Миша на минуту задумался, — родственников я тебе порекомендую надежных. У меня в Смоленске есть сестра — бог знает, жива ли еще, — так вот у нее дочь в твоих летах. А тут у меня и сестры, и братья, и друзей много — сможешь часто квартиру менять. Хочу одного, чтобы ты мне доверяла. Орловы народ верный, да и не только в моей семье, во всей нашей деревне предателя не найдется.

Через несколько дней, в сумерки, девушка следом за дядей Мишей вошла к нему в дом.

— Зиной звать ее, — предупредил он детей, — она ваша двоюродная сестра из Смоленска, пока никому о ней ни слова, в комнату к ней никого не пускать.

Прошли недели, прежде чем соседи узнали, что к Орловым приехала родственница из Смоленска, что жить она осталась у сестры дяди Миши. Здесь, в низенькой хатке на краю деревни, Зина в узком пространстве между двумя стенками установила свою радиоаппаратуру. Поздно ночью она связывалась с Большой землей и сообщала о прибывших немецких частях, о разбитых дивизиях, тянущихся с фронта, о секретных документах, циркулярах, приказах, о том, как оккупанты грабят край, убивают невинных людей, о том, что в воздух взлетают мосты, сгорают немецкие комендатуры, казармы, что всюду растет сопротивление врагу.

Свою «двоюродную сестру» Орловы полюбили, как родную.

Наш отряд расположился лагерем недалеко от деревни, где жил дядя Миша. Партизаны диву давались: то Силич, то Коваль уезжают из лагеря на каких-нибудь полтора-два часа и возвращаются с самыми последними новостями с фронтов. Казалось, нигде поблизости не было партизан, располагавших радиоприемником. А вот сегодня утром Леонид Петрович читал нам вчерашнюю сводку Совинформбюро. Через несколько часов она, размноженная в десятках экземпляров, была распространена в окружающих деревнях.