Иван Уксусов - Голодная степь

— Салам алейкум, инженеры! — сказал он важно. — Я Гаяс, меня назначили к вам собирать дизели.

Шакир по-восточному поклонился ему, приложив руку к губам, затем ко лбу и сердцу.

— Алейкум ассалам, уртак Гаяс… Мы рады твоему приходу, но должны избавить тебя от одного заблуждения: мы только слесари-сборщики, а не инженеры.

— Студентов пятого курса сам аллах назовет инженерами!

— Кто тебе это сказал? — еще раз поклонился Шакир, польщенный такой осведомленностью пришедшего. Он смотрел на Гаяса с любопытством, вспоминая вчерашний разговор: тринадцать детей у этого Гаяса, не оттого ли так важно шагает человек?

— Мне Дженбек Нурзалиев сказал, а кто ему сказал, спрашивай у него, — ответил Гаяс.

Завязался разговор о машинах. Пришедшему хотелось узнать, какие дизели — четырех- или шестицилиндровые придется собирать; Горбушин и Шакир отвечали. Беседа прервалась лишь с приходом Нурзалиева и еще двух слесарей.

— Принимай обещанных, Горбушин-ака! — еще издали весело закричал Дженбек. — Нурзалиев свое слово держит. Кровь моя из сердца льется, но я с удовольствием отдаю тебе мастеров!

Бригадиру, а затем Шакиру протянул руку румяный красивый парень с большими синими глазами, Мурат Алимжанов, недавно демобилизовавшийся в Североморске. А второй слесарь, пожилой, тщедушного телосложения, был Акрам Бабаев.

Никто из рабочих не сходится так быстро, как слесари, мастера «от скуки на все руки», и это прежде всего потому, что у них универсальная специальность. Хороший слесарь может работать на многих стайках и эти же станки разбирать и собирать, производить любой ремонт, а также ремонтировать самые разные машины, моторы и делать многое другое. Поэтому и знакомство у них обычно начинается с расспросов о том, кто где работал, с какими машинами, моторами, станками имел дело. И как рыбаки хвастают непомерными уловами, так слесари, особенно малознакомые, врут друг другу не приведи бог как.

Занятые выяснением этих интересных сведений друг о друге, они все сообща закурили папиросы Горбушина, кроме Гаяса: тот обнародовал кисет с самосадом и заявил, что курит только свой. Начальник СМУ напомнил о приказе дымить лишь внутри здания и непременно в одном месте, а не вот так у ворот, что особенно нетерпимо во время массовой приемки хлопка. Пожар на хлопкозаводе возникает легко и тушится с невероятными трудностями. Потом Дженбек Нурзалиев отправился за плотниками, чтобы те сегодня же занялись сооружением тяжелых передвижных деревянных козел.

Мурата и Акрама Горбушин посадил друг против друга шабрить одну параллель, Гаяса оставил у себя, усадив его на ту же параллель, на которой работал сам, но с другой стороны. Он хотел убедиться, так ли высоко его мастерство, как о том говорили накануне. И с беспокойством поглядывал на новых помощников: что собой представляют по характеру, по умению? Ведь какая ответственность лежит на нем, а с кем ее разделить? Кто будет помогать? В Ленинграде дал обещание справиться с трудностями, а твердой уверенности нет. Может подвести бригада! От нее зависит все. Рудена уже отказалась работать по двенадцать часов, он еще не решился сказать об этом остальным. Проверять сделанное каждым Горбушин стал в конце дня и сразу же взгрустнул. Акрам и Мурат показали себя работниками посредственной квалификации. Один до прихода на хлопкозавод работал помощником машиниста на железной дороге, другой служил во флоте мотористом. Чего от них можно было ждать? На «Русском дизеле» их взяли бы только подручными. Им надо показывать, подсказывать, сделанное ими поправлять. Иное — Гаяс Абдулин, король в брезентовых штанах. Он шабрил «на канареечный глаз» и очень быстро. Горбушину чуточку полегчало, когда он рассматривал шабровку Гаяса.

Вечером в комнату шеф-монтеров заглянули Джабаров и Нурзалиев, направлявшиеся проверить жилище Гаяса. Они предложили Горбушину и Шакиру составить им компанию, те согласились.

На улице, когда вышли за дувал, директор сообщил новость. Завтра в десять утра совещание в райкоме партии но поводу присланного из Ленинграда письма. Вызываются он, директор, Ким, Рахимбаев, Нурзалиев, приглашается представитель «Русского дизеля» товарищ Горбушин.

Никита несколько встревожился после этих слов директора, а когда тот задумчиво прибавил, что борьбу с Айтматовым выдержать все-таки придется, спросил себя: ну, а если верх в споре возьмет второй секретарь и с ним согласится первый, что тогда? Вернуться в Ленинград? Нет… Тогда бороться!