Иван Уксусов - Голодная степь

Желание спорить, защищаться и наступать прямо-таки обуревало Айтматова, он с трудом дослушал Бекбулатова, не отводя от него острого взгляда:

— Это последний пример ее безобразий! Вот это они тебе не сказали?.. Хлопок, о котором шла речь, на полевом стане осмотрели бригадир, раис и Брыкса, признали его годным к отправке и отправили. Трое! Я требовал от этой девчонки, чтобы она свалила его где-нибудь в отдельном месте, а рабочие завода высушили бы его. Так как она мне ответила? Что приказывать ей может директор, а не райком партии!

— Она же права, Дилдабай Орунбаевич, — удивился Бекбулатов. — Почему вы Джабарова об этом не попросили?

— Я вижу, с тобой сегодня трудно разговаривать…

Ты придираешься к слову, вместо того чтобы во всем поддержать меня, свою правую руку. Райкомовский воз ведь тянем вместе… Два часа назад трактористы поволокли тележки назад в колхоз вот здесь, перед окнами райкома партии. Это что, не игнорирование моих указаний? Какая-то девчонка… Осмелился бы на такое кто-нибудь три года назад…

— Дилдабай Орунбаевич, я снова не понимаю вас… Ну почему же она — девчонка? Она инженер хлопкопроизводства, закончившая институт с отличием… Наконец, у нее штат сотрудников и лаборатория, авторитетно сказать о качестве хлопка может только она, а не вы, не я, не Джабаров…

— А я тебя, Бекбулатов, не понимаю… Почему первый секретарь райкома кланяется ее образованности, вместо того чтобы отдать указание? Кроме умения обращаться с приборами нужен еще опыт, которого у нее нет. Она вчера из института, много ли понимает, скажи?

— Скажу, Дилдабай Орунбаевич… Скорее можно предположить, что это Карпо Брыкса, хороший директор школы, в хлопке ни черта не понимает, потому что только раз в году покатается по полям, поторапливая раисов и бригадиров убирать пахту, быстрее сдавать ее. А у Гулян серьезные знания, — куда от этого уйдешь?.. Диплом с отличием не выдают зря. За такого специалиста при нашем голодностепском безлюдье схватиться бы обеими руками, крепко держать, а мы гоним… Помочь бы ей устроиться с бытом, а что мы видим? Она живет в доме директора, в одной комнате с его племянницей, в сущности в общежитии, но ни с какими претензиями к нам не обращается. — Айтматов хотел что-то возразить, Бекбулатов жестом остановил его. — Дальше… Что за люди, в своем большинстве, возглавляют ОТК на наших хлопкозаводах? Практики. И отчасти поэтому они стараются не очень-то показывать свой характер. Дорожат хорошим местом, не переходят дорогу ни колхозам, ни совхозам, ни райкомам и райисполкомам — пожалуйста, малейшее желание руководителя выполняется… И всем хорошо от такого упоительного единодушия, страдает только народный карман да покупатель мануфактуры… И всего этого, представьте себе, вполне может не допустить один человек — начальник отдела технического контроля на хлопкозаводе!

Айтматов почувствовал: поединок проигран… И сразу уверенность исчезла, сменилась чувством усталости и безразличия. Бекбулатов это понял…

Он достал из кармана горсть хлопка, из другого — мелко исписанную справку. Помолчав, продолжал заметно мягче:

— Ну посмотрите же, он совсем не дышит… Это та самая горсть, которая была в ваших руках… А это справка из лаборатории, подписанная двумя сотрудницами, с резолюцией Гулян возвратить тележки на досушку в колхоз… В ней сказано, что хлопок проверен влагомером и под микроскопом, влажность его неслыханно высокая. Если бы эти тележки свалить в бунт или в амбар, через месяц согрелась бы вся масса, находящаяся там. И это было бы уголовным преступлением.

— Я не предлагал свалить их в бунт или в амбар. Я просил высушить этот хлопок.

Бекбулатов поднялся, взял со стола шляпу и портфель.

— Это не выход… Один раз разреши — и мокрый хлопок потечет рекой. — Ну, а если соревнование, то выигрывать его таким путем и получать за это награды — не дело. Спокойной ночи, Дилдабай Орунбаевич.

Но вот и пришел конец авралу.

Ушли стекольщики, закрыв крышу узкими полосками стекла, отливающими синевой; ушли хохотушки Муасам, со всей девичьей старательностью выложившие пол серой метлахской плиткой в косую ленту: он казался накрытым серо-матовым превосходным ковром… Было светло и тихо. Стоял неподвижно мостовой подъемный кран, опустив вниз крюк, похожий на перевернутый вниз головою вопросительный знак.

В здании одни лишь сборщики обрабатывали теперь мелкие и мельчайшие детали: смазчики высокого давления, форсунки, картерные люки, глубинные клапана, — интересная у слесаря работа, почти каждый день новая.