Мира Смирнова - За окнами сентябрь

— Ведь все девочки были влюблены в Геворга.

Римма не удержалась и вставила:

— А все мальчики — в тебя.

— Что ты! — возразила Лялька. — В него гораздо больше.

Ей хотелось говорить только о Геворге: ему не хватает в Ленинграде солнца, света, поэтому у них сильные лампы — пусть хоть дома будет светло…

— Не пережгите лимит, — предупредила хозяйственная Римма.

— Пустяки! — отмахнулась Лялька. — Мы почти весь день в Университете. А Геворгу очень трудно в нашем климате.

Римма, все время с беспокойством следившая за Мишей, удивилась его выдержке: он сидел спокойный, улыбался, почти не смотрел на Ляльку, участвовал в разговоре. Примерно через час он встал и извинился, что должен уйти, — кончается увольнительная.

Наталья Алексеевна тоже поднялась — ей завтра рано нужно быть в клинике. Огорченная Лялька просила их еще посидеть, но вмешался Геворг.

— Пол-ли-на, — нежно протянул он. — Если люди говорят: надо — значит, надо. Не следует мешать.

Прощаясь, Римма пригласила всех к ним на следующее воскресенье обедать.

На улице Миша мрачно сказал:

— Киноартист!.. Куда мне до него!..

— Глупости! — возмутилась Римма. — Разве во внешности дело? И ничем ты не хуже его. Тебя еще такие девушки полюбят…

— А мне не нужны ни такие, ни сякие, — перебил он. — Мне нужна одна… — и, простившись, ушел.

В воскресенье «званый» обед у Щегловых не состоялся. В субботу забежала Лялька: у Геворга в понедельник серьезный экзамен, ему надо готовиться и ей жалко оставить его одного. А Миша, позвонив, прямо сказал:

— Не обижайся, Ришка, тяжело мне их видеть…

Лялька забегала почти каждый день на несколько минут, вид у нее был утомленный. Когда Римма сказала ей об этом, Ляля пожала плечами:

— Страдная пора… Хотим все сдать на «отлично». Еще хозяйство… и вообще много хлопот.

И Римма, вспомнив, с какой радостью она заботилась о Борисе, поняла ее.

Перед последним экзаменом Ляля по телефону сообщила, что ей и Геворгу дали на каникулы путевки в Дом отдыха. А накануне отъезда зашла, зеленая от усталости, прислонилась спиной к стене и с удовлетворением выдохнула:

— Все… на «отлично»!..

Римма почти силой потащила ее в кухню обедать. Лялька сидела расслабленно, медленно ела суп, чувствовалось, что ей не хочется ни двигаться, ни говорить. Котлеты она отодвинула, виновато сказав:

— Можно я их с собой возьму? Ничего не успела сготовить… Он там голодный…

— Ешь сейчас же, — расстроилась Римма. — С собой я тебе другие дам… Наберем ему еды — не блокада.

На следующее утро молодые уехали в Дом отдыха. Оттуда Ляля несколько раз звонила, рассказывала, что у них все хорошо: отсыпаются, ходят на лыжах по заливу, Геворг катает ее на финских санках, народ в Доме очень симпатичный, но они больше бывают вдвоем. По вечерам кино, концерты самодеятельности, ожидается бал… Словом, здоровы, веселы, счастливы…

Дня за два до конца каникул, поздним вечером, когда Наталья Алексеевна уже спала, а Римма в постели читала, раздался негромкий звонок. Она вскочила, мельком взглянув на будильник, — час ночи, и побежала открывать. На площадке стояла Ляля. Впустив ее, Римма выглянула на лестницу, думая, что Геворг поднимается следом, но Ляля тихо сказала:

— Я одна.

Поняв, что случилась беда, Римма, ни о чем не спрашивая, сняла с нее рюкзак, помогла раздеться и, обняв, повела в кухню. Там Ляля без выражения сказала:

— Я ушла от него.

Римма ужаснулась не ее словам, а лицу — неподвижному, странно постаревшему. И, желая вывести ее из этой пугающей неподвижности, настойчиво проговорила:

— Сядь, Ляль. Расскажи мне…

— Мы не можем быть вместе… — так же безжизненно ответила Ляля.

— Почему? Ты ошиблась в нем? Он — в тебе? Вы поссорились? Объясни по-человечески, — настаивала Римма.

— Все началось сразу после регистрации… — медленно заговорила Ляля. — Ты понимаешь, как мне хотелось, чтобы ему было хорошо, уютно дома, но еще не привыкла, не наладила, и сессия тут же, многого не успевала… Он шутил: «Нерасторопная жена», а помочь не пытался… Потом заметила: он занимается — свято, меня же всегда можно прервать, отвлечь… Сказала ему об этом; он даже не спорил: «Все равно через год бросишь Университет, уедешь со мной». Каково? Я смолчала, некогда было спорить… Как-то похвалил, что я усердно готовлюсь: «Сейчас твоя стипендия нужна, мать много посылать не может, а ты — сирота, помочь некому». Все время напоминал, что я — сирота.

— Почему? — вырвалось у Риммы.