Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

Адам и раньше чувствовал, что директор его недолюбливает, но сейчас эта злорадная улыбка, которую даже не очень старались скрыть, насторожила его.

Его всегда больно ранили случайно пойманный взгляд, полный зависти и ненависти, или случайно подслушанное недоброе слово. На секунду он становился беспомощным и думал: чем я это заслужил?

— Что надо от меня милиции, уважаемый Симон?

— Не знаю, — теперь в улыбке Симона сквозила явная насмешка, — милиционер не один, с ним какие-то граждане.

— Граждане? — удивился Адам.

— Да, граждане! — Симон повысил голос и слова разделял многозначительными паузами.

— Гага, подожди меня здесь! — Адам встал.

В дверях Симон уступил ему дорогу.

— Нет, что вы, уважаемый Симон! — Адам демонстративно поклонился. — Сначала вы, а я за вами.

— Нив коем случае. Прошу вас!

— Благодарю вас, большое спасибо, — и Адам вышел из вагона первым.

У лестницы стоял милиционер, старший лейтенант. Поодаль стояли Тина и Андро, а возле них на насыпи стоял тот самый тип, которого Адам видел на станции: пеняйте на себя! Сгорбившись и заложив обе руки в карманы, он держал в уголке рта окурок.

Адам сразу все понял.

«Когда он успел?» — подумал он и посмотрел на милиционера.

— Спускайтесь сюда! — закричал на него милиционер.

— Что вы сказали? — словно не расслышав, переспросил Адам.

— Сюда спускайтесь, — понизил голос милиционер.

Адам спустился по лесенке.

— Вы меня искали?

— Да, вас! Где ребенок?

— Ребенок? — Адам притворился удивленным, у него вдруг появилось желание шутить. — Какой ребенок? — И, поймав встревоженный взгляд человека, стоявшего на насыпи, он погрозил ему пальцем — Ах, Вахо, Вахо!

Вахо отвернулся.

— Мне не до шуток! — сказал милиционер и поднялся на одну ступеньку. Он и так был низкого роста, а сейчас, рядом с Адамом, казался еще меньше. — Выведи ребенка!

— Что случилось? — наивно спросил Адам.

— Это мы выясним потом! Выведи ребенка!

— Да, но где же граждане? — Адам посмотрел на Симона, стоявшего в дверях. — Я думал, что меня встречают с оркестром и транспарантами!

Симон замялся и что-то буркнул, Адам не расслышал, да его и не интересовало. Сейчас он был весь напряжен и поэтому шутил, хотя совершенно не хотелось шутить: все происходило помимо его воли, на себе он чувствовал взгляд Тины.

— Выведи ребенка, я говорю! — милиционер терял терпение.

— Чего вы кричите?

— Я не кричу, выводите ребенка!

— Вот так-то лучше, но почему я должен его вывести?

— Потому что у него есть дом!

— Дом? — Адам только теперь взглянул на Андро и Тину. Он прямо натолкнулся на взгляд Тины и не смог вымолвить ни слова.

Вдруг Тина сорвалась с места и закричала:

— Гага! Гага!

Гага, оказывается, выглядывал в окно, и Тина увидела его.

— Гага!

Андро тоже шагнул вперед.

— Выходит, что у вас свои собственные законы, да? — кричал милиционер, голос которого дошел до Адама очень не скоро. — Как хочешь, так и поступаешь, да? Но этот номер не пройдет, дорогой, не-не, не пройдет!

Адам собирался сказать, что мальчик хотел сбежать из дому и потому он взял его к себе, но не смог. Он стоял и улыбался. Он сам понимал, что улыбка дурацкая и что она только приводит милиционера в бешенство, но ничего с собой поделать не мог.

Милиционера, как видно, подняли с парикмахерского кресла, одна щека у него была недобрита, и на ней белели высохшие остатки мыла. Свои белые пухлые руки милиционер засунул под ремень, плотно охватывающий его шинель, и значительно поигрывал большими пальцами. Если глядеть издали, это ему придавало весьма миролюбивый вид. Вообще никак нельзя было предположить, что у этого человека окажется такой мощный голос.

Адам понимал, почему он так кричал: ведь похищение ребенка дело нешуточное! Ему так сказали, и он примчался сюда. Конечно, он будет кричать, а что же ему еще делать!

Адам хотел объяснить милиционеру, что мальчика он не похищал и лучше бы ему выяснить, почему мальчик сбежал из дому, но вместо этого он продолжал улыбаться. В это время на лестнице появился Гага.

— Гага, иди ко мне, иди! — позвала его Тина.

Гага на секунду заколебался, потом сбежал по лестнице и бросился к Тине.

Адам обернулся к мальчику:

— Гага, — сказал он дрогнувшим голосом, кладя руку ему на плечо.

— Что ты хочешь, что? — подняла на него глаза Тина. Она крепко обнимала мальчика. — Почему ты не оставишь меня в покое, скажи, чего тебе от меня надо!