Аркадий Минчковский - В наши дни

Прощаясь с Кировом, как и всегда, прихожу на набережную Грина и стою на краю, над обрывом.

Теперь здесь сооружен мемориальный памятник кировчанам, не вернувшимся с войны. У подножия обелиска, который, расширяясь, поднимается к небу, качается пламя вечного огня. На мраморном полукольце, охватывающем обелиск, строки стихов, написанных живущим в Кирове поэтом Овидием Любовиковым:

За высоким белокаменным памятником бирюзовые дали лугов и синий горизонт леса. Война счастливо не докатилась до вятского края. Здесь не падали бомбы на город и не веяло горькой гарью от пепелищ. Но тысячи и тысячи мужчин-кировчан не вернулись в родные села. Сколько их уснуло последним сном на долгой дороге к Берлину! И кто знает, не останки ли одного из моих вятских земляков покоятся в Могиле неизвестного солдата у кремлевской стены!

С площадки мемориала смотрю в заречную даль и вспоминаю того молодого пулеметчика, что искал «своих» на военных дорогах Украины. Дожил ли он до победы, вернулся ли на любимую родину? Может быть, этот величественный обелиск на берегу реки Вятки воздвигнут и в его память.

Обхожу памятник и становлюсь лицом к улице Ленина.

Далекий, милый город детства, ты внес свою достойную лепту в дело торжества мира на прекрасной земле.

1977—1978

Бывают встречи, как будто неимеющие для тебя решающего жизненного значения, однако они оставляют о себе память надолго. Нет-нет да и возвращаешься к ним в мыслях и по прошествии немалого времени. Что-то тебе тут не дает покоя и начинаешь думать: — чего-то я тут не досказал.

Произошло это этак лет двадцать назад, а вот припомнилось, так, как, пожалуй не утратило своей жгучести для меня и нынче.

Однажды получил я задание написать очерк о подвиге замечательной женщины — Героя Советского Союза, одной из прославленных воинов совершившей подвиг во имя Родины.

Не так-то оказалось просто отыскать ту, чье имя в свое время обошло чуть ли не все газеты страны. С трудом наконец раздобыв номер телефона, я позвонил по нему и, услышав ответ, объяснил кто я такой и почему к ней обращаюсь.

Та, с которой говорил, кажется, даже не сразу поняла, что от нее хотят. Во всяком случае, прошла, наверное, минута — другая, пока я услышал в телефон согласие на встречу.

Я, признаться, подумал, что прославленной женщине изрядно надоели различные корреспонденты, не раз и не два заставлявшие ее рассказывать о своих подвигах.

Но, отступать было некуда и я, без всякого энтузиазма направился по данному мне адресу.

Она жила в южном краю Ленинграда, на улице пока названной как-то условно, среди бурно строящегося района, в конце Московского проспекта.

Не легким делом оказалось отыскать и указанный мне корпус, который затерялся в просторном дворе домов под одним номером.

И вот я уже и поднимался вверх в свеже пахнущей лаком кабине лифта.

По пути рисовал ту, с кем должен был повидаться, женщиной крепкой кости, с мужскими уверенными повадками, с открытым полным бесстрашия лицом.

А, может быть, думал я, моя знакомая окажется тоненькой и хрупкой, в прошлом романтической девушкой, про таких ведь особенно приятно сочинять страницы их героических подвигов.

Двери в квартиру мне отворила женщина, ничем особым неприметная, с мягкими неброскими чертами лица. Не блистай на ее груди золотая звездочка на алой ленте, приколотая к строгому жакету, не очень-то парадно надетому поверх домашнего платья, я бы не подумал, что предо мной отважный герой былых сражений.

Мы познакомились.

— Извините, — сказала она. — У меня немного не прибрано. Проходите пожалуйста.

Она ввела меня в комнату, где неприбранного я ничего не увидел, и усадила за покрытый узорчатой скатертью, обеденный стол.

Ничего, решительно ничего тут не напоминало о героическом прошлом хозяйки. Обыкновенные цветы на окнах. Абажур, каких тогда можно было видеть в десятках тысяч квартир. На этажерке телевизор с линзой для увеличения изображения. Детский столик с аккуратно уложенными книжками. В углу, протертая до белой бумаги, лошадка-качалка. Уютно, чисто, обыденно.

Подробней, чем прежде по телефону, я разъяснил цель визита. Щеки моей собеседницы покрылись легким румянцем.