Фёдор Непоменко - Во всей своей полынной горечи

«Ну зачем было оставлять? — недоумевал Парфен Семенович, озирая сверху распотрошенную улицу и каждый раз задерживаясь взглядом на одиноком обреченном деревце. — Все равно ведь рано или поздно… Зачем из пустяка, в сущности, делать проблему»?

Нет, Парфен Семенович не был жестоким, без души. Он был просто реалистом, человеком трезвого, практического ума. Ведь росло рядовое, пусть красивое, но обыкновенное деревцо. А теперь это уже не деревцо, а упрек человеческой совести, объект сострадания, и чем дольше оно стоит, тем больше беспокойства доставляет, с каждым днем как бы набивает себе цену. А всякое беспокойство без серьезного повода — это непорядок, бессмыслица. В жизни и так достаточно всяких мелочей, истощающих нервную систему.

Так рассуждал Парфен Семенович, возмущаясь тем, что его, человека ни в чем не повинного, заставили думать и переживать. С какой стати, спрашивается?

— Что он делает, чудак! Нет, ты посмотри, что он делает! — позвал Парфен Семенович жену. — В середине лета, да еще в такую жару — пересаживать? Мартышкин труд! Право, сумасброд какой-то. Кто он, собственно, такой?

Хотя Парфен Семенович и был человеком всезнающим, но по части осведомленности о жильцах он уступал своей супруге и часто при надобности консультировался у нее. От супруги он тут же узнал, что мужчина в линялом спортивном костюме — бывший летчик. Вроде бы даже военный. Что живет он во втором подъезде. Что недавно к нему приезжал сын, по слухам — неродной, и что, кажется, учится он на штурмана в летном училище. Что живет летчик сам бобылем, а где жена — этого никто не знает, даже соседи… В общем, все не так, как у людей.

Ну что касается последнего пункта сообщений, то Парфен Семенович уже успел убедиться, что этот человек претендовал на исключительность. Возвращаясь из парка (никто из жильцов не бегает, а он, видите ли!), мужчина подходил к железным брусьям, на которых все нормальные порядочные жильцы развешивают и выбивают ковры, и начинал отжиматься, будто заправский спортсмен. Человеку, должно, за пятьдесят, а понятия о солидности — никакого. Молодится, бережет фигуру, на снаряде на виду у всех выламывается… Кому будет по душе подобное оригинальничание?!

Одно время, правда, Парфен Семенович и сам, глядя на этого поджарого мускулистого мужчину, решил, что не мешало бы и ему сбросить лишний жирок. Он даже кеды купил сорок третьего размера — удобные очень, как раз по ноге. Но в парк выйти не решился. Неприлично уж как-то больно. Да и общественное положение не позволяет. Летчику что? Сегодня здесь, завтра там. Летун, словом. А Парфен Семенович — кредитный инспектор Госбанка. Должность, как говорится, хотя и не громкая, но достаточно ответственная. Узнают сослуживцы — подтрунивать начнут, и авторитет того… Нет, уж лучше побегать по комнате. А вообще, если начистоту, все люди, ведущие образ жизни, в чем-то отличный от нормального, вызывали у Парфена Семеновича подозрение. И вот вам, пожалуйста, живое, можно сказать, наглядное доказательство — пересаживает дерево в июле! Мичурин что сказал? Впрочем, Мичурин, кажется, занимался не по этой части. Он яблоки выращивал, сорта разные разводил… Шестисотграммовые — это ведь у него? Симиренко еще был. Зимой продают яблоки — зеленые такие, вроде в крапинку — его сорт.

Парфен Семенович вышел на балкон. Было свежо и солнечно. День обещал быть жарким. Почесывая и растирая грудь, Парфен Семенович стал смотреть, что делает летчик.

А тот, закончив копать, принес ведро воды, плеснул в яму немного, присыпал землей, разровнял. Потом поднял тополек, осмотрел, примериваясь, и воткнул. Сажал он по всем правилам — это Парфен Семенович определил сразу. Засыпая землю, время от времени встряхивал деревцо, чтобы у корней не образовались пустоты, слегка утрамбовывал. Затем взрыхлил вокруг деревца почву и вылил два ведра воды. Нижние, искалеченные машинами ветви обрезал ножом и тут же закрасил киноварью, и они, эти закрашенные срезы, напоминали живые кровоточащие раны. Листва на топольке как ни в чем не бывало лопотала, и казалось, случилось чудо — тополь жил!

— Ну, ну… — хмыкнул про себя Парфен Семенович. — Поглядим, что дальше-то будет… Мичурин!

И ушел умываться.

На следующее утро Парфен Семенович, поднявшись с постели, первым делом подошел к окну взглянуть, что с тополем.

Несмотря на ранний час, летчик уже хлопотал возле него — поливал, тщательно ровнял лопатой круговую канавку. После этого, отойдя в сторонку, любовался топольком и, похоже, взвешивал: выживет ли?