Янис Ниедре - Деревня Пушканы

«Осенью двадцать седьмого года тут, в «Палладиуме», демонстрировался советский фильм «Броненосец «Потемкин»… Советский фильм». Почему он вспомнил об этом? Не заглянув в листок кинорекламы, Андрис швырнул его в сточную канаву. Какой-то прохожий что-то сказал ему. Быть может, предложил поднять брошенную бумажку…

В главной квартире партии — в Народном доме — на всех пяти этажах во всех окнах свет. В вестибюле и в гардеробе горят все лампочки. По широким каменным лестницам, постукивая каблучками, носятся с бумагами в руках девушки из канцелярии, пыхтя, поднимаются пожилые функционеры, спешат командиры отрядов рабочих спортсменов в синих формах. «Будь свободен!» — восклицают они, встретив знакомого партийного деятеля, и подносят пальцы к блестящему козырьку фуражки с кокардой.

— Чего это тут сегодня такое оживление? — спросил Пилан гардеробщика Народного дома, инвалида пятого года, которого в рижских социал-демократических кругах называют неофициальным справочным бюро.

— Как обычно во время больших событий. — Гардеробщик нащупал на воротнике пальто вешалку… — Партийный совет, брат, это почти что конгресс. И в самое время. Пора, наконец, что-то по-настоящему предпринять. А то миру конец пришел! Уже вторая группа политэмигрантов из Германии прибыла, — зашептал он, склонившись над барьером. — Почем зря ругают лидеров традиционной коалиции и их политику уступок… А у нас правительство Скуениека, говорят, готовится принять на основании статьи восемьдесят первой закон об отмене многих демократических свобод. Министры внутренних и военных дел получат право вводить военное положение…

Значит, совет партии? Возможно, его и поэтому отозвали из Латгале.

Наверху техническая секретарша председателя, хорошенькая Зенточка, посвященная во все тайны организации, благосклонно улыбнулась латгальскому пропагандисту.

— Все кувырком летит, — сказала она. — Как в международной, так и во внутренней политике. Будто все вдруг спятили. Спорят и во фракции сейма. А созвать внеочередной конгресс означало бы дать противнику в руки агитационное оружие против себя.

Созыв совета партии — первое, о чем заговорил и секретарь Ош. Почему политическая обстановка заставила поступить именно так и не позволила провести внеочередной конгресс?

— С одной стороны, сложилась неблагоприятная ситуация, а с другой — нет основания для паники, поднятой неуравновешенными людишками. Иным кажется: все под угрозой. Потому пора покончить с безответственной болтовней, с уничижением социал-демократии перед широкой общественностью! — Он забарабанил кончиками ногтей по полированной столешнице. Ногти у него длинные и розоватые, точно у барышни. Затем спросил: — Так в Пурвиене началось формальное братание с коммунистами?

— Формальное, может быть, — начал Андрис, взвешивая, как бы получше выразиться. — Формальное, да, — как-то нерешительно повторил он, но затем уже заговорил спокойно и плавно. Возможно, в Пурвиене есть и коммунисты. С какими людьми он имел там дело? Анну Упениек, например, он знает еще со времен гротенской средней школы. Затем встречался с членами профсоюза и молодежной организации. С бывшей учительницей Пурене он не виделся. Как? У Пурене нашли издания антигосударственного содержания? Брошюры рабоче-крестьянской фракции? Об этом он слышит впервые здесь. Как он уже передавал по телефону, он пытался добиться встречи со следователем. Об арестованных юношах из трудовой молодежи ничего плохого сказать не может. Начальник отделения молодой Дабар защищает их. Не создалось ли у него, пропагандиста, впечатление нездоровых тенденций в тамошних организациях? Пока нет. К тому же ему буквально некогда было углубляться в это. Произвол полицейских и айзсаргов там не знает границ. Никакого уважения к демократической законности. Айзсарг застрелил на дороге невооруженного человека и остался на свободе, а полицейские преследуют мирных граждан, которые возмущаются этой расправой. На кладбище избит секретарь временно организованного общего профсоюза. У некоторых полиция в поисках антигосударственной литературы изодрала одежду.

— Скверно они поступают, — провел Ош кончиками пальцев по переносице. У него такая привычка: когда возникает неприятный вопрос, он сдвигает очки ниже и трет покрытую мелкими морщинками кожу. — Порою айзсарги и полицейские ведут себя в самом деле по-хулигански. Не было еще заседания сейма, на котором нашей партии не приходилось бы вносить интерпелляцию о полицейской службе; фракция приводила скандальные факты ничем не оправданного произвола. Но попробуй, назначь в полицию порядочного человека!