Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Что вы, мама, зачем мне их красить, когда они у меня и так черные! — сказала наконец Хафиза.

Матери нравилась манера дочери, подобно всем ее сверстницам, вставлять в разговор русские словечки. Ну, всем ее дочка хороша! Даже атласное платье на ней сидит так ловко, как ни на одной другой девушке. И особенно Нафиса-апа радовалась, что видит дочку здоровой и невредимой, жизнерадостной, какой она была всегда. Она поглядела на Кудратджана, который стоял насупясь, и покачала головой.

— Ай, сынок, зачем было посылать нам такое письмо? Я же десять лет жизни потеряла, переволновалась, — проговорила она и утерла платочком выступившие на глазах слезы.

— Говорила этому непутевому, чтобы показал мне письмо! Что ты написал? — строго спросила Хафиза у братца.

— Не твоего ума дело, — огрызнулся Кудратджан, уверенный в том, что родители для того оставили его здесь, чтобы он присматривал за сестрой. Отец, уезжая, сказал: «Сынок, ты остаешься за мужчину, береги бабушку и сестру, смотри за ними». Бабушка, правда, до сих пор у него беспокойства не вызывала. Но Хафиза…

— Противный! — сказала ему вдруг Хафиза.

— Повтори-ка еще раз, схлопочешь! — сказал брат, подступив к ней с грозным видом.

— Ну-ка прекратите! — сказала бабушка. — Или я вас обоих сейчас огрею метелкой. Лучше помойте руки да присаживайтесь поскорее к дастархану, не завтракали ведь еще.

Хафиза постелила на хонтахту скатерку и в большом, разрисованном розами чайнике заварила чай.

Кудратджану бабушка велела сходить к соседям и одолжить касу сметаны. Когда он вернулся, злость у него вся выветрилась. Мурлыкая под нос какую-то песенку, он пристроился около хонтахты рядом с матерью. Алишер сидел на коленях у бабушки и, сколько та его ни улещивала, бил о край касы со сметаной чайной ложкой и радостно смеялся звону. Он сразу позабыл об этой забаве, когда Хафиза вынесла из комнаты и положила перед ним коробку шоколадных конфет.

После завтрака бабушка начала готовить плов. А Хафиза заказала разговор с Ферганой, чтобы поскорее сообщить отцу о благополучном приезде матери. Она была уверена, что сейчас отец беспокоится не столько за нее, сколько за жену, зная ее характер. Поэтому, наверно, и не хотел ее, такую взбалмошную, отпускать поездом… Однажды мать вызвала по телефону пожарников, кричала и рвала на себе волосы, заверяя, что их дочка утонула в хаузе — большущем водоеме, что был у них посреди двора. Когда пожарники при помощи трех пригнанных машин выкачали брандспойтами почти всю воду, Хафиза вдруг появилась в воротах…

Отец тогда так рассердился, что пригласил людей и велел им закопать хауз.

Хафиза и Раано должны были встретиться в восемь утра в институтском дворе. Но Хафиза немножко припоздала. Она потеряла более получаса, уговаривая мать не ходить с нею, не утруждать себя лишними волненьями, которых у нее и так хватает. Но та настояла на своем, и они приехали вместе. Раано извелась, дожидаясь подругу. Она расхаживала взад-вперед возле памятника профессору Слониму, одному из основателей института. Увидев подружку и Нафису-апа, она заторопилась им навстречу.

— С минуты на минуту вызовут на экзамен, а тебя все нет, — с упреком сказала она после того, как поздоровались.

Хафиза рассеянно что-то ответила и все поглядывала в сторону другой аллеи, скрытой от них густо разросшимися кустами. Раано проследила за ее взглядом и сквозь кружевную толщу листвы увидела Умида. Он, видимо, догадался, что женщина, которая пришла с Хафизой, — ее мать, и не решился подойти.

Когда они отдалились на почтительное расстояние, Хафиза сказала, что ей нужно ненадолго отлучиться, и, оставив мать на попечении подруги, направилась в дальнюю безлюдную аллею. Она так спешила, что Умид, идущий следом, с трудом догнал ее и схватил за руку.

— Приехала мама из Ферганы, она пришла болеть за меня, — сказала Хафиза.

— Я знаю, — произнес Умид и улыбнулся. — Я подожду тебя. Когда выйдешь с экзамена, познакомишь нас.

Хафиза кивнула и благодарно улыбнулась.

— Я думала, вы будете недовольны, — сказала она, потупясь и вороша носком туфли песок.

— Наоборот, я рад, что представился случай познакомиться с твоей матерью.

— Ну, тогда я побежала! А то они заждались меня!..

— Не волнуйся, будь внимательна! — крикнул Умид вслед Хафизе. — Ни пуха ни пера!..

Она обернулась и махнула рукой, что должно было означать, видимо, «к черту!».