Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Прошло полтора месяца с тех пор, как умерла Субхия. Казалось, все в махалле позабыли, что здесь жила такая девочка. Некому было горевать по ней и плакать. А тут наступил праздник Хайит — день, когда люди поминают всех своих близких, покинувших этот мир. Но никто не поставил скамейку около калитки, где жила Субхия, не постелил курпачу, чтобы люди могли посидеть и почтить ее память.

Арслану рассказали, что Мусават Кари, живший через стенку, даже не приблизился тогда к гробу девочки. Со словами: «Она тифозная» — ушел и вернулся лишь после того, как махаллинцы снесли ее на кладбище. Женщины-соседки смотрели на него хмуро и осуждающе. А Мусават Кари встал посредине дороги, напротив открытой калитки, жалобно поскрипывающей при дуновении легкого ветерка, и, прочитав молитву, провел ладонями по лицу. Потом пробормотал так, чтобы его услышали: «Да-а, вот она, жизнь. Молодой ли, старый — все умирают, кому суждено. Пока разобьется один большой кувшин, сколько мелких кувшинчиков вдребезги разлетятся…»

Хайит совпал с выходным днем. После полудня Арслан вышел на гузар. Он купил две ячменные лепешки, завернул их в платок и отправился на чигатайское кладбище. Эти лепешки и немного денег он дал сторожу, и они вместе пошли к могиле отца. Хромой, белый как лунь старик, обрадованный подношением, вместе с Арсланом постоял несколько минут над могилой, прочитал молитву. Потом Арслан попросил сторожа показать маленькую могилку Субхии. Теперь это было единственное доброе деяние, которое он мог свершить для девочки, — постоять возле нее. Ему казалось, что Субхия видит его, пришедшего ее навестить, и спрашивает: «Дядя Арслан, посмотрите на купол медресе Кукалдаш — не прилетел ли аист?..»

— Сынок, что вы так задумались? Пойдемте, пора, — сказал сторож, коснувшись его локтя.

— Мне хочется немножко побыть одному, посидеть тут, — сказал Арслан и, заметив недоумение на лице сторожа, добавил: — У девочки никого нет в этих краях. Я иногда буду навещать ее.

— Как хотите, сынок, как хотите… — проговорил сторож, еще внимательнее приглядываясь к джигиту. Ему, старому человеку, за многие годы пребывания здесь пришлось видеть людей, которые зароют тут родного человека и больше ни разу ногой не ступят сюда. Он знает такого сына, который за двадцать лет ни разу не пришел на могилу отца и матери. — Взгляните вон на ту могилу. Почтенный человек в ней покоится. Знал я его когда-то, хороший был человек. Глядите-ка, как всемогущ аллах, какую судьбу он может предуготовить: у покойного есть сыновья и дочери, но никто из них ни разу не вспомнил того, кто подарил им жизнь, не пришел к могиле, не прочитал молитву. Слышал я, что они жизнь непотребную ведут. Если это правда, то уж лучше пусть сюда, где лежат многочтимые люди, не ступают ногой…

Арслан молча, кивком головы, выразил согласие с ним. Сторож повернулся и, прихрамывая, медленно пошел от него прочь.

Если заметишь сам или тебе дадут понять, что гордыня обуяла тебя, что ты начинаешь свысока поглядывать на мир, то сходи на кладбище. Если твои родные и близкие покоятся в другом месте, вдалеке отсюда, то не обязательно искать кровных родственников — здесь все тебе родственники. Постой минуту над могилой, задумайся, вспомни о том, что придет время и ты будешь лежать недвижно в сырой земле. Нет человека, который не вошел бы в толщу земли, — ведь время не остановить. Оно идет. Оно летит. Оно мчится. Позади тебя миллионы лет, и после тебя минует столько же. Жизнь твоя подобна промелькнувшей и сгоревшей звезде. Ты явился в этот мир — точно взглянул ненароком на зрелище, поставленное невесть кем на огромной зеленой сцене под названием Земля, и снова канул в небытие… И раз уж так коротка жизнь, и твоя, и твоих соплеменников, не делай никому зла, не причиняй людям боли — ведь этим обречешь себя на муки, тебя замучает совесть.

Когда сторож ушел, Арслан опустился на траву, уже пожелтевшую. Могилка была еще свежей, только две-три травинки успели прорасти на ней. Верх ее утрамбован тыльной стороной кетменя, а края обвалились. Рядом лежало несколько прутьев вербы, которые, видно, хотели посадить, да так и оставили, забыв про них. Зарывая могилу девочки, у которой не оказалось на похоронах никого из близких, даже могильщик не проявил особого рвения.