Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Потом хауз закопали. То ли потому, что в махаллю провели водопровод и необходимость в водоеме отпала, то ли потому, что в затхлой, позеленевшей воде появлялись болезнетворные микробы. Этому событию предшествовал весьма печальный случай. Какой-то казах вез полную арбу самана. Въехав в эту улочку, стал он поворачивать назад. Не рассчитал. Лошадь попятилась, и арба, увлекая за собой и животное, и незадачливого возчика, опрокинулась в хауз. Острый кол, торчавший у берега, вспорол брюхо несчастной лошади.

Заброшенный двор напротив хауза вскоре незадорого купил какой-то человек, прибывший из Чимкента. Он возвел новый глинобитный дувал, привел в порядок двор, ветхий домишко. Этого нестарого человека звали Баймат. У него была миловидная, полненькая жена, без конца хлопотавшая во дворе, ни минуты не сидевшая без дела, пока муж отсутствовал. Люди приглядывались к новым жильцам махалли, не спешили заводить с ними дружбу, хотели сперва доподлинно узнать, кто они такие и почему сюда пожаловали, снявшись с насиженных мест. Но зато их дочка, шестилетняя Субхия, с первых же дней стала любимицей соседей. У девочки были большие черные глаза и вьющиеся волосы. Она сразу же подружилась с местными малышами, которым дела не было до того, откуда они и кто. Веселая была девочка Субхия. Иногда она выбегала на улицу в длинном платье и, босоногая, пускалась в пляс. При этом так звонко щелкала пальцами, что даже вечно хмурый Мусават Кари останавливался, любуясь ею, и произносил: «Ну и чертенок!..» Из-за умения танцевать или из-за сверкающих черных глаз некоторые называли ее «лули киз» — цыганочкой.

Мать ее, как и большинство женщин, видно, была суеверной и боялась, что ее маленькую Субхию могут сглазить, — надела ей на шею ниточку красных бус. Субхия на всех смотрела с улыбкой. В ее представлении жизнь состояла из одного только счастья, лицо ее всегда светилось радостью. Восторг, вызываемый в людях ее танцами, полнил ее сердце ликованием. Всех людей в мире она считала добрыми. Она не знала, что такое зло, да и зачем ей это было знать! Только одно существо на земле ей казалось злым — это собака во дворе Мусавата Кари. Однажды эта лохматая тварь, сорвавшись с привязи, укусила ее за ногу…

В первый раз люди увидели Субхию грустной в тот день, когда ее любимый папа ушел на фронт. Она весь день просидела на порожке калитки, задумчиво глядя перед собой. Она вспоминала прощание с отцом, и на ее глазах вновь и вновь появлялись слезы. Она вытирала их грязным кулачком, размазывая по лицу.

Утром отец, уходя прижал дочурку к груди, долго целовал ее личико. Субхия тихим спросонья голоском спросила: «Папочка, а когда вы приедете?» Отец, усадив дочку себе на плечи, показал вдаль, где в южной стороне города, над зелеными купами деревьев и желтыми земляными крышами домов, возвышался купол медресе Кукалдаш:

— Посмотри туда. Во-он, видишь аиста на куполе?

— Да! Вижу, вижу! — обрадовалась девочка.

— Там у него гнездо. В нем появятся скоро птенцы, маленькие аистята. Аистята оперятся и улетят.

— А куда они улетят? — решила уточнить девочка.

— В теплые страны. В Индию… А потом кто-то из них непременно вернется в свое гнездо. Непременно вернется. Тогда приеду и я. Как только ты увидишь на гнездышке белого аиста, так жди. Хорошо?

— Хорошо, папа, — кивнула девочка.

Отец опустил ее на землю. Прощаясь с женой, он сказал:

— Не горюй. Вон сколько соседей у нас, в случае чего не оставят в беде, помогут…

И пошел отец широкими шагами со двора, не оглядываясь.

Субхия вспомнила это, поднялась с порожка калитки и отошла в сторонку, чтобы виден был купол далекой мечети. Аист все так же стоял в гнезде, будто ни разу не пошевелился с самого утра. Возвращение паны связано с этим аистом, и Субхия не выпускала теперь его из виду…

Начались тяжелые дни. Мать Субхии повесила на калитку замок и, взяв дочку за руку, отправилась в Чимкент, к родственникам. Она хотела повидать своих близких и заодно запастись кое-какими продуктами. Но в те дни уже кругом люди жили, точно отмеривая то, что у них есть, экономя каждое зернышко крупы, кое-как сводя концы с концами. В городе люди с утра до вечера были на заводе, на фабрике, в учреждениях; колхозники от темна до темна работали в поле. Работы было много, а еды мало.

Мать Субхии жила у родственников дней десять и вернулась, привезя с собой немножко мяса и зерна. Но вскоре она заболела и слегла. Врачи настаивали, чтобы она легла в больницу, но женщина отказывалась, потому что не с кем было оставить дочку.