Сергей Панасян - Рос орешник...

После школы — Кировский пединститут, физический факультет… Поступал — лишь бы куда приткнуться. Учился Локунев средне, только бы не ругали… Замкнутый, скромный… После учебы — Кильмезский район, село… Год протянул. Не видя особого усердия, его легко отпустили… Перебрался в Халтуринский район… На один месяц! Уже 30 сентября уволен с должности учителя физики Солоцкой школы. Вернулся в Киров, четыре с половиной месяца отдыхал дома… Определился учеником слесаря на приборостроительный завод. Через месяц и тринадцать дней уволен в связи с призывом в СА. После службы — удачный взлет… Старший инженер в Центре стандартизации и метрологии… И здесь год. Качеств, необходимых инженеру, не проявил. За ним требовался постоянный контроль. Порученную работу не всегда доводил до конца. Поощрений и взысканий не имел. 3 мая уволен по личному желанию.

Два года назад пришел в отдел кадров завода. Взяли слесарем, но спустя год, учитывая диплом вуза и нехватку кадров, перевели инженером в отдел кооперативных поставок. К возложенным на него обязанностям относится без должной инициативы и желания. Зарекомендовал себя плохим инженером: не хочет анализировать и работать на перспективу. Вопросы комплектации, экономические и правовые, — познает и применяет на деле с трудом. Общественной работой не занимается, замкнут. Первого августа переведен на должность техника.

— Может, просто характер такой? Ну нет у человека способностей? — вспомнил Гарусов свой вопрос Рычкову, начальнику отдела.

— Не характер, а холодный расчет. Единственная его цель — чтобы только не работать. Нет способностей? Капля камень точит. Научиться всему можно.

— Почему ж не выгоните? По собственному желанию?

— Людей не хватает. Мужики — на вес золота. В командировки надо ездить. А бабы… Сами знаете. К семье тянутся. К постоянству. Да и на нашем предприятии женщины повышенной декретоспособности… Не хватает людей… Вот и держим.

— Да… Женщин на заводе много. Локуневу уже тридцать — а неженатый…

— Кто ж за него пойдет? Даже какая ни на есть разведенка отказывается, так как сразу раскусывает, что этот мужик и дома работать не будет. Ему бы только поесть, поспать да в кино сходить. Как слизень по жизни ползет. Ей-богу, похож, не раз в голову приходило почему-то.

…В комнату без конца входят и выходят… Постоянно раздаются звонки… После одного из звонков женщина, работавшая на счетной машинке и одновременно хватавшаяся за телефонную трубку, громко объявила: «Есть здесь Гарусов?» Когда же протягивала Сергею трубку, спросила: «Вы не из Ярославля?»

Звонил Гаврилов:

— Нож складной, самодельный, раскрывающийся по типу «лиса». Общая длина 177 мм. Длина лезвия 77 мм, ширина — 14 мм. Нож нашли не в подвале, а в трех с половиной метрах от колонки, в канаве, в куче листьев. Я осмотрел нож, но пятен крови не обнаружил. Отправил в лабораторию. Просил и умолял, чтобы сделали побыстрей, к вечеру.

Локунев совершенно не отреагировал и на этот звонок, хотя продолжает на каждого входящего поднимать голову. «Кого высматривает? Чего ждет? Или просто дикий страх в груди? Неужели чувствует? Не может не чувствовать…»

Наконец, как договорились, появляется и Александр Попов. Он, видно, бегал в гараж, к своей машине, и сейчас в штормовке. Водитель сразу двинул к Локуневу:

— Я, с полмесяца назад, разовый пропуск Чепецкого филиала за 28 августа вместе с накладной на коробки тебе не отдавал?

— Пропуск? Лежал где-то… Чего это спохватились?

— Требуют.

— Где-то был… В бумагах. Я не знал, что с ним делать… Последний раз видел пропуск… в пятницу. Прибирал в столе. — Локунев полез во внутренний карман пиджака (Мелькнуло: «Изготовлено в Польше»), достал записную книжку. — Сюда положил. Хотел спросить, куда его сдавать. Кому он понадобился?

— Вот им, — выдавил Попов, показывая на подошедшего следователя. — Он из милиции.

— Из прокуратуры, — поправил Гарусов, — Где пропуск?

Глаза Локунева словно заледенели. Он побледнел, руки, державшие записную книжку, напряженно замерли.

— Не знаю.

— Вы хорошо помните, что клали в пятницу пропуск в записную книжку?

— Часов пять… В конце дня… Прибирал в столе…

— В пятницу положили, а в субботу обронили. Вспомните… Т а м!

— Где?.. Т а м?..

— Напротив своего дома. Около девяти вечера… Минут без двух-трех девять… Вспомнили? Ну, что — поехали?..

— Я ж на работе.

— Уже обговорено и это.

Все в комнате, за исключением Бокова, смотревшего во все глаза, не обращали никакого внимания на разговаривавших. Многие потом и не вспомнили, когда исчезли эти трое: Попов из транспортного, Николай Локунев и третий, неизвестно откуда появившийся («Кажется, он был из Ярославля»). Да и были ли они?