Иосиф Келлер - Суровые дни

Асе вся эта таинственность показалась бы смешной, если бы не заплаканные глаза Варвары и весь ее до крайности встревоженный вид.

— Хорошо. Я приду… И не бойся, тетя Варя, буду нема, как могила!

Ася пришла к Пылаевым поздно вечером.

Варвара поднялась с ней наверх. Там в своей комнате лежал Сергей. В забытьи он бредил. Но понять смысл невнятного бормотанья было невозможно.

Хотя в дороге Сергей оброс бородой, а болезнь изменила черты лица, — Ася сразу узнала: он!

Все эти годы Ася верила в неизбежность встречи с Сергеем и даже иногда мысленно представляла, как все это может быть. Но что первая встреча произойдет вот так — ей ни разу не приходило в голову. Она врач, а Сергей ее пациент!

И было странно, что Сергей не обрадовался, не протянул ей дружески руку, не улыбнулся, ни разу не взглянул на нее, не заговорил, когда, приложив ухо к пышущему жаром телу, она напряженно вслушивалась в суматошное биение его сердца.

— Асенька! Не испанка ли это?! — тревожно спросила Варвара.

— Не думаю… — желая успокоить ее, сказала Ася, хотя сама в этом еще не была уверена.

— Господи! — Варвара заплакала.

Прибрежная часть города гориста и неровна. Улицы то опускаются вниз к реке, где вдоль берега вытянулись склады и проходит железнодорожная линия, то круто поднимаются к площади с собором, стройная колокольня которого видна почти отовсюду.

Рядом с собором каменный дом с окнами, закрытыми на первом этаже решетками. Здесь жил благочинный.

Пожилой, небольшого роста, с лицом смуглым, как у святых на рублевских иконах, человек властный и крутой, он занимался не только церковными делами. Пользуясь авторитетом среди верующих, почитавших его за страстные проповеди и благочестие, архиерей всемерно старался опорочить власть Советов. Но если раньше делал он это осторожно, исподволь, намеками, иносказательными примерами из Ветхого завета, то ныне повел себя гораздо смелее.

К этому дому, спрашивая у встречных старушек дорогу, и шел с вокзала человек в бекеше.

Дойдя до соборной площади, настороженно и внимательно осмотрелся и только потом направился к каменным воротам.

В личных покоях благочинного жарко. После улицы ударил в голову приторный аромат церковных благовоний. Человек в бекеше распорол подкладку пиджака и вынул оттуда свернутую трубочкой папиросную бумагу. Благочинный, прочитав, порвал ее на мелкие клочки.

— Чем могу быть полезен, полковник?

— Ваше преосвященство, мне надо устроиться на работу и установить контакт с нужными людьми.

Благочинный мысленно перебирал знакомые фамилии, решая, к кому лучше обратиться, чтобы наивыгоднее для дела пристроить полковника.

Рекомендация «Комитета спасения России» обрадовала духовного пастыря. Приехал человек, имеющий опыт борьбы с большевиками. Это сейчас очень ценно.

— Что вы скажете, полковник, о скромном месте в управлении казенного завода?

И благочинный рассказал полковнику Елистратову, что ставка заговорщиков на восстание в рабочем поселке оказалась битой. Правда, рабочих удалось толкнуть на забастовку. Но уже буквально на второй день в их настроении наступил перелом. Первым возобновил работу кузнечно-котельный, потом чугунолитейный цех, а через четверо суток работал весь завод. Чека арестовала главарей подготовляемого восстания.

— Упокой, господи, души убиенных рабов твоих!

Благочинный истово перекрестился и ближе подвинул к полковнику свое кресло.

— Получена секретная инструкция из Екатеринбурга. От важной особы, пожелавшей скрыть подлинное имя за вымышленным — Дядюшка.

— Дядюшка! — живо воскликнул полковник.

— Вам оно известно?

— Да.

— Теперь насчет контакта. Сегодня вечером у доктора Любашова собираются его близкие друзья, — благочинный улыбнулся, — поиграть в преферанс. Я предупрежу их о вашем приходе.

Сказать, что Никтопалион Аркадьевич Любашов играл в преферанс, слишком мало. Это была страсть! Никтопалион Аркадьевич по субботним вечерам собирал таких же, как он, испытанных преферансистов. В хозяйском кабинете их ждал раздвинутый ломберный столик с идеально расчерченным зеленым сукном, две новые, нераспечатанные колоды карт и отточенные мелки.

Играли всю ночь. На письменном столе стоял вместительный графин, чтобы, не прерывая игры, выпить рюмку водки и закусить маринованными грибами.

Тасовал ли Никтопалион Аркадьевич колоду, решал ли остановиться на «семи без козыря» или торговаться дальше, — он священнодействовал, не допуская горячности азарта и дилетантизма, а особенно разговоров, не касающихся непосредственно самой игры.