Людмила Репина - Был смирный день

— Она учительница, что ли? — робко спросила Таня.

— Вот сказанула! — перебил Петя.

— Наверно, заведующая или пионервожатая, — пискнула Валя.

Кто-то из малыгинских захихикал: старуха-то — вожатая!

— Ну и что ж, что старая, вон как распоряжается, — не поддавалась Валя.

— Я вот у крестного спрошу, — пообещал Вася. — Он мне сам скажет.

Все на минуту затихли, потом разом вздохнули. В избе пахнет тушеным мясом, пирогами, соленьем.

— Ой, как есть хочется.

— Хоть бы со стола стащить пирожок, разделили бы.

— Да, вон учительша-то, увидит.

— Нет уж, придется потерпеть, пока не начнется.

— А давайте из бидона брагу пить, — сказал Петя. — Ее тут много, враз не хватятся. Она сладкая.

— Ой, не надо, — запищали-девчонки.

— Кто тут пискля? С печи шасть!

Девчонки затаили дыхание. Все смолкло, только слышалось сопенье да дробное перестукивание зубов о горлышко бидонов. Девчонки и те пробовали. Но вскоре Петя сказал:

— Хвать, ребята, а то дедушка заметит.

Все повеселели, разморились на горячей печи и понемножку стали слезать на пол.

Столы давно стояли накрытые чистыми клеенками и уставлены сахарницами с конфетами, печеньем и вареньем. Между ними лежали горки пирожков, плюшек, куженек. На гостевых тарелках по нескольку штук была нарезана большими частями или лежала целиком селедка, по-городски здесь ее не очищали, не умели, а может, и не знали как. Студень и соленья еще не поставлены, они были в сенях, чтобы потом их подать прямо на стол — закусывать приятнее холодным.

Дедушка сидел у стола на скамейке, пока еще просто так, хотя место ему было приготовлено в переднем углу на мягком стуле. Все толпились около столов и дедушки, искоса, невзначай поглядывая на закуски, и молчали, боясь спросить друг дружку: кого еще ждут, почему не сажают? Мужики присели на пол, прислоняясь к переборке.

Дедушка смотрел как бы на всех и ни на кого в отдельности. Он чувствовал, может быть, себя в чем-то виноватым, а может, смущался и думал: почему до сих пор не подают ему подарки? Наверно, еще не время. Ведь на свадьбах только после третьей рюмки дарят, когда жених выпьет и вдребезги разобьет рюмку. А как быть тут, он не знает — день рождения справляет впервые. А может, ему кажется, что у них подарки, а на самом деле переодевки привезли и не знают куда девать. На праздниках полагается переодеваться в разные платья несколько раз в день, особенно молодым бабам и девкам.

Васе стало жаль дедушку, и он протянул ему подарок, который мать от имени их семьи приготовила имениннику. Дедушка ласково закивал Васе головой, погладил по плечу и сказал:

— Скоро ты вырос, а ведь был вот какой махонькой, — показал ладонью на уровне Васиного живота. И вообще разглядывал его, как будто только что увидел.

Все остальные сразу стали подталкивать к дедушке своих детей с подарками, помогали развертывать и дивились, словно видели подарки впервые, а знали о них только одни дети. Дедушка плакал и улыбался, гладил детей по голове, а родители стояли и смотрели на преподношения с улыбками, подсказывая что-то, некоторые утирали глаза.

Наконец сестра дедушки баушка Секлетея запричитала:

— Ой, да что же я гостей-то дорогих заморила, голоднехоньки чий все. Проходите, садитесь, милые, выпейте за здоровье нашего дорогого дедана!

Она пропускала по парам, говорила кому где сидеть. На молодых, которые лезли, куда им не следовало, шикала и щипала украдкой или отталкивала. Наконец все расселись как полагается.

Дети опять столпились около печки и смотрели на столы сверкающими и виноватыми глазами. Сидеть за одним столом со взрослыми им не полагается да и мест нет. Баушка Секлетея носила закуску и нарочно не смотрела в их сторону. Надо накормить сначала основной народ, а потом уж и их. Но заботливые матери посматривали на своих детей, кивали им головой, мол, подождите, когда мужики поднапьются, запоют песни, тогда и до вас очередь дойдет.

У Васи в животе урчало, и он стыдился Вали, которая стояла около, старался чаще и глубже дышать, глотал набегавшую слюну. Но вскоре и слюна вся высохла, и он с нетерпением и чуть не со слезами смотрел на мать. Дуняша не вытерпела, шепнула баушке Секлетее, чтобы она дала чего-нибудь детям. Та сердито буркнула и скосила один глаз на детей:

— Ладно уж, идите на кухню.

Дети бросились за ней. Тут стояли несколько глубоких блюд с остатками щей, компота, студня. Ложек не хватало, ели кто как мог.

Когда баушка ушла подавать гостям новую порцию соленья, Петрушка шепнул, что под лавкой в корзинах сладкие пироги с повидлом и ватрушки, а в больших чугунах разное соленье, грибы, огурцы. И даже заприметил, откуда старуха вынимала колбасу, хоть и немного ее, а не мешает отпробовать. Тут баушка вернулась. На кухне все замолчали. Аккуратно вылизывали остатки кушаний и переглядывались.