Пётр Столповский - Про Кешу, рядового Князя

— Нет, решил сделать перерыв. За всю роту насиделся.

— Ну, это мы еще посмотрим, какой будет перерыв. А то, может, захочешь за весь гарнизон отсидеть.

— Срока службы не хватит.

— На сверхурочную останься.

Помолчали. Предварительно густо покраснев, Князь сообщает Жене важный факт:

— А я тебе письмо накатал.

С любопытством взглянув на Кешу, Женя тоже краснеет, но быстро прячет свое смущение за огромным полотенцем.

— Ничего умнее не мог придумать? — спрашивает она из-за полотенца. Не дождавшись ответа, выглядывает из-за укрытия. — Ты что ж, лично мне вручишь или по почте пошлешь?

— А я, может, себе его оставлю.

«Ну, не болтун ли! — спохватывается Кеша. — Чего, спрашивается, выпендреж устроил? Или о деле говори или проваливай отсюда!»

Кеша, конечно, знает, о чем нужно говорить, но язык словно не свой — несет чушь. Князю становится обидно за свой одеревеневший язык, и он довольно грубо напоминает:

— Веревку-то натянуть?

— Натяни, — милостиво разрешает Женя.

Князь перепрыгивает через штакетник, хотя калитка — в двух шагах, и подходит к столбу.

— Между прочим, даже короли ходят в калитки, а ты всего-навсего князь.

— Зря короли не прыгают — дело полезное, — оправившись от смущения, говорит Кеша. — А я, может, спорт люблю.

— Знаю, как ты его любишь, — смеется девушка. — Думаешь, не видела, как ты в конце колонны плелся?

— Это когда? — настораживается Кеша, вспомнив призрак на велосипеде.

— А ты разве не видел, что я сзади ехала?

— Значит, рано назад повернула, уважаемая княгиня Евгения. Я тогда всех обогнал. Кроме, конечно, сержанта. Это у меня такой тактический прием: сначала отстать, а потом как врезать перед финишем!..

Неожиданно у штаба раздается вой сирены. К тому времени Кеша отвязывает веревку от столба и держит ее вместе с бельем на весу.

— Тревога! Держи, княгиня Евгения, мне работенка будет!

Он отдает веревку Жене и прыгает через штакетник.

— Ой, уроню! — жалобно пищит девушка.

Кеша снова перепрыгивает, с лихорадочной быстротой привязывает веревку к столбу, сует в руки Жене письмо и уносится вскачь. Глядя, как это у него здорово получается, Женя начинает верить, что Князь может кого угодно перегнать. Кроме, конечно, сержанта.

К этому времени в канцелярии мирно обсуждали обслуживание сегодняшних полетов. Заслышав сирену, ротный, Тур, Савельев и командир второго взвода лейтенант Рожков быстро надевают шинели.

— Что бы это могло значить? — недоумевает Максимов. — Ученье не намечалось, вроде.

— Ребята на полетах вымотались, вот беда, — вздыхает Тур, выходя из канцелярии вслед за лейтенантами.

Телефонный звонок останавливает ротного в дверях.

— Капитан Максимов слушает… Здравия желаю, товарищ полковник! — лицо ротного становится еще строже. — Понимаю, товарищ полковник. Действую по плану «Тайфун».

Максимов бросает трубку и быстро выходит из канцелярии.

— Объявите «Тайфун»! — приказывает он Савельеву.

— Рота, «Тайфун»!

— Тайфун! — разносится по казарме.

Это уже не игра, не тренировка. Это даже не учение. Возможно, пришла пора сдать самый серьезный экзамен. Что произошло на границе, пролегающей недалеко, за сопками, ребята знать не могут, а если все обойдется благополучно, то, может, и не узнают. Но что такое «Тайфун», известно каждому в гарнизоне. Это значит, все Вооруженные Силы страны молниеносно приведены в боевую готовность — от маршалов до солдат, дежурящих сейчас в хлеборезке, от ракет до последней запчасти на складе автопарка.

Лейтенант Савельев вытягивает руку в сторону:

— Резервная команда, в одну шеренгу становись!

От волнения у него совсем не получаются басовые нотки, но он не обращает на это никакого внимания.

По направлению вытянутой руки быстро выстраиваются человек пятнадцать. Как угорелый, в казарму влетает Князь и становится на левый фланг. Он уже знает, что объявлен «Тайфун».

— Товарищи, задачу вы знаете, — скороговоркой выпаливает Савельев. — Повторяю: согласно плану «Тайфун» нам надо к двум часам ночи прибыть на запасной аэродром для обслуживания боевой техники. Погода плохая, возможен снег. Все! По машинам!

Сгоряча Кеша совсем не чувствует усталости. Словно не он мотался по аэродрому десять часов кряду. Но уже после первых километров баранка становится неподатливой, нога немеет на акселераторе, спина затекает. Скорость дается нелегко — не асфальт ведь. К тому же еще в гарнизоне начал сеять дождь. Перед глазами мельтешат «дворники».