Людмила Уварова - Концерт по заявкам

— А где теперь пианино?

— Продали.

— Вот это жаль.

— Мне тоже было жаль, но ничего не поделать.

Он внимательно посмотрел на меня, вынул сигарету.

— Можно курить?

— Можно.

— А вы не курите?

— Нет, не люблю.

— И не надо, такой молоденькой не пойдет курить. — Затянулся, выпустил дым колечком. И вдруг сказал: — Приведите ко мне вашу сестру. У меня в хоре есть старшие школьники.

— Трудно ее привести, у нее характер тяжелый.

— Чем же?

— Если не захочет, ни за что не пойдет.

— А вы попытайтесь уговорить ее. Всем ребятам нравится петь в хоре, мы ведь не только поем, а всерьез изучаем музыку, вместе ходим в консерваторию, на концерты.

— Ладно, — сказала я, — попробую уговорить ее.

— Я вам оставлю мой телефон.

— Я позвоню вам осенью, когда она вернется из строительного отряда.

— Наверно, вы водитель первого класса?

Само собой, мне было приятно слышать эти слова.

— Второго, — ответила я. — До первого еще далеко.

Он порылся в кармане, вытащил плюшевую собачку. Собачка была серая, с черным носиком и хвостом-закорючкой, очень похожая на нашу собаку Дымку.

— Это вам, — сказал он. — Повесьте вот здесь, на ветровом стекле.

— Спасибо, — ответила я. — Только зачем вы дарите мне? Как-то неудобно…

— Я ее вез для сына, но ему подарю что-нибудь другое, надеюсь, что мой сын все, что бы я ни привез, примет…

— У вас большой сын?

— Перешел в десятый класс.

Я повесила собачку на ветровое стекло. Он смотрел то на меня, то на собачку и улыбался. Очевидно, он из тех, кто умеет радоваться чужой радости.

— Вот вам и веселее будет ехать…

— Она похожа на нашу собаку, которая прожила у нас девять лет.

— Тем лучше.

— Осенью мы с сестрой вам позвоним, — сказала я.

— Очень прошу вас, — сказал он. — Будьте все-таки осторожны!

Я удивленно пожала плечами, а он продолжал:

— Ездить по Москве с каждым днем все труднее. Как ни говори, а машина — это источник повышенной опасности, так, кажется, выражаются начальники ГАИ?

— Так, — согласилась я и пообещала: — Постараюсь быть осторожной…

Солнце уже пылало вовсю, знойное марево плыло над городом.

Моя «дымка» казалась раскаленной, а до конца смены еще добрых пять часов, и план выполнен только лишь на одну треть.

Я поехала в Серебряный бор и посадила там старика с веником. Этот веник, как старик пояснил мне, он настриг в лесу, поскольку мыться в бане с веником — ни с чем не сравнимое наслаждение.

Старика я довезла до Зюзина, оттуда направилась к магазину радиотоваров, где меня тут же подхватили два кавказских человека, купивших телевизор «Темп» и радиоприемник «Мир».

Отвезла их в Измайлово, и недалеко от метро «Первомайская» меня остановила женщина с маленьким мальчиком, они ехали в Перловку.

На Ярославском шоссе ко мне села целая компания: два парня и две девушки. У одного парня была гитара, всю дорогу он играл на гитаре и пел туристские песни, особенно понравилась одна, которая начиналась словами:

Мы разговорились, все они были студентами, учились на историческом факультете МГУ.

Тот, кто пел песни, сказал:

— Девушка, мы сегодня идем в кафе «Молодежное», пошли с нами.

— Не могу, работаю, — ответила я.

Но он не отставал:

— Там такой джаз, умрете, если услышите!

— Слышала, — сказала я. — Пришлось, как-то услышать.

— Ну и как?

— По-моему, есть шанс выжить.

Он засмеялся, а его друзья стали подшучивать над ним.

«Дымка» моя уже просто дымилась от жары и усталости. Надо было дать ей отдохнуть и, кроме того, мне пообедать.

Я остановилась возле кафе на улице Палиашвили. Один парень из нашей колонны, Дима Шкаликов, стоявший впереди меня в очереди, кивнул мне, и мы сели за один столик.

Дима уверяет, что, несмотря на свою фамилию, в жизни не брал в рот спиртного.

Он некрасивый, лысый, рот до ушей, но вроде бы славный. В парке считают, что Дима влюблен в меня, но он сам понимает, что я вряд ли отвечу на его чувство, а потому никогда не говорит никаких комплиментов и не приглашает провести с ним время.

Влюбленность в меня не мешала Диминому аппетиту, он уплел за обе щеки тарелку украинского борща, порцию бефстроганова, а потом, подумав, с меланхолическим видом взял еще манную кашу и три стакана компота.

Пообедав, мы с Димой вышли к нашим машинам. Дима увидел собачку, подаренную давешним хормейстером.