Людмила Уварова - Концерт по заявкам

Я уже решила было устроиться поуютнее на диване, зажечь настольную лампу и раскрыть на нужной странице недочитанную книгу Грина.

Не тут-то было! Не успела я вынуть книгу из сумки, как в приемную вошел Виктор Ветров, завинформацией.

Я удивленно воззрилась на него:

— Откуда ты, прелестное дитя? В такое время, когда все нормальные индивиды обычно уже наслаждаются кайфом дома возле своих телевизоров, окуная ноги в разношенные шлепанцы…

— Пошла-поехала, — отозвался Виктор. — Может, ты вообразила, что пишешь праздничный отчет на четвертую полосу?

— Нет, — ответила я, глядя в прищуренные, словно бы невыспавшиеся глаза Виктора. — Ничего такого я не вообразила и воображать не собираюсь…

Мысленно я снова беспощадно, как давеча в метро, выругала себя. Как это я не догадалась, что, должно быть, произошла очередная баталия с Лилькой!

Виктор, некогда красивый, лихой с виду парень, черноглазый, темноволосый, белозубый, с чубом на лбу, типичный украинский парубок, обладавший к тому же неплохим тенором и любивший петь под гитару душещипательные романсы, на глазах всей редакции женился на машинистке.

Елизавета Эдгаровна, или, как все ее звали, Лилька, уже в ту пору выглядела значительно старше своих лет, пышнотелая, на крупном румяном лице выпуклые глаза с прямыми ресницами. Она предпочитала платья исключительно с широким вырезом, чтобы отчетливей показать белую крупитчатую шею.

С первого же дня, поступив к нам в редакцию, она «положила глаз» на Виктора, решив, что он наиболее приемлемый для нее претендент на роль законного мужа.

И он, слабохарактерный, в сущности, почти детски податливый, не сумел противостоять натиску перезрелой девицы и в скором времени переехал из своей коммуналки в ее отдельную обитель в деревянном домике, где-то на далекой окраине Москвы.

— Лилечка — человек энергичный, — уверял всех нас Виктор. — Лилечка всего может добиться…

Между мною и Виктором есть одна тайна, известная только лишь нам двоим.

Было это давно, спустя примерно года два после того, как я разошлась с мужем.

Случилось так, что однажды, после какого-то долгого редакционного совещания, Виктор проводил меня до дому и зашел ко мне выпить чаю.

Он был, как и я, одинок, совершенно свободен и с той поры начал захаживать ко мне. И я постепенно стала привыкать к нему и даже уговаривала себя: «Да, он не очень умен, не шибко интеллектуален, но он добрый, мягкий, с ним спокойно, мне будет с ним легко…»

Так продолжалось долгое время. Потом я уехала в командировку, а когда вернулась, то все та же Алла немедленно, в первый же день позвонила мне домой и сообщила новость:

— Лилька из машинного бюро обратала Виктора…

Я не стала расспрашивать его, как это все случилось, не стала выяснять отношения. Пуще всего я боюсь выяснять отношения, требовать объяснений, длительных и всегда бесполезных разговоров.

Я встретила Виктора через два дня в редакции, весело, как ни в чем не бывало поздоровалась с ним и прошла мимо. И он, я поняла это по его глазам, вздохнул с облегчением: ничего страшного не произошло, я ни в чем не упрекаю его, не собираюсь скандалить и требовать правды, одной только правды, ничего, кроме правды…

С той поры прошло уже немало времени. Давно уже все позабыто, погребено, как выражаемся иной раз мы, газетчики, под грузом лет. А сам Виктор, привыкнув делиться со мной, приходя в редакцию, первым делом начинает рассказывать о всех перипетиях своей семейной жизни, которую нельзя назвать удавшейся.

По-моему, он так и не сумел полюбить Лильку, однако боится ее не на шутку.

Должно быть, в скором времени он успел убедиться в своей ошибке, но уже ничего нельзя было поправить, от Лильки невозможно было избавиться, она вцепилась в него поистине как бульдог, а потом пошли дети, один за другим.

За неполные девять лет брака Лилька родила пятерых, троих мальчиков и двух девочек. Ходили слухи, что недалек день, когда на свет появится шестой.

Разумеется, она ушла с работы, единственным работником в семье остался Виктор, материально им жилось не ахти, хотя за эти годы они переехали из деревянного дома на окраине в большую, просторную квартиру на Ленинском проспекте (выхлопотал наш главный). Но вся беда заключалась в том, что Лилька постоянно донимала Виктора скандалами, сценами ревности, пустыми, беспочвенными придирками, и он, доведенный ею до белого каления, нередко оставался ночевать в редакции.

Тогда утром в редакцию обычно являлась Лилька, значительно погрузневшая за эти годы, не здороваясь ни с кем, прошествовав по извилистым коридорам редакции, она непременно находила Виктора, где бы он ни обитал в эту минуту — в буфете, в фотолаборатории, в кабинете главного редактора или в подсобке вахтера.