Владимир Попов - И это называется будни

Борис отклонился от стола, забросил руки за спинку кресла.

— А что мне было там делать, если командование приняло на себя высшее начальство? Глаза мозолить? Я по телевизору все видел.

— О, да он у тебя промышленный! — оценил Юрий. — А ну-ка, пройдись по цеху. Хоть буду знать, где прятаться от твоего всевидящего ока.

Борис стал нажимать клавиши, и на экране замелькали четкие изображения отдельных участков конверторного цеха.

— Здорово! — Юрий хлопнул ладонями и энергично потер их одна о другую. — В курсе всего производства без отрыва от письменного стола. А ну, дай-ка нашу площадку. Интересно, как там — выпустили из плена Глаголина или все еще держат?

На экране появилась площадка второго конвертора. Никого, кроме работающих, на ней не было.

Борис открыл ящик стола, смахнул в него бумаги.

— Поеду с вами. Захотелось маминого борщочка. — Позвонил диспетчеру. — Меня искать у стариков.

…Мотор машины капризничал, тянул с трудом. А тут еще застряли у переезда. Едва прошел один состав, как пополз в обратном направлении другой, еще более длинный.

— Что у вас делала Лагутина? — спросил Борис не то Юрия, не то отца, убрав руки с баранки.

— Что делала… — хмыкнул Юрий, барственно развалившийся на заднем сиденье. — Тебя пришла повидать. А ты хорошо устроился: я тебя вижу — ты меня нет.

Борис поджал губы. Этот паршивец наблюдательнее, чем кажется. Поймав на экране Лагутину, он и на самом деле уже не выпускал ее из виду.

Чтобы между братьями не вспыхнула перепалка — оба они с перцем, — Серафим Гаврилович решил погасить ее в зародыше.

— Смотрите, хлопцы, что выходит, — пустился он в рассуждения, кося глазом на Юрия. — Фурму назвали ГРИГ, Гребенщиков на первом месте. Значит, нужно полагать, что основная роль в этом деле его. Так? А если так, зачем он прицепил к себе какого-то Глаголина?

— Не всякий инженер, даже очень хороший, знает математику в таком объеме, чтобы решать сложные теоретические задачи, — объяснил ему Борис.

Тронулись с места, машина пошла веселее.

— А грузчик, по-твоему, может?

— Это явление исключительное.

— Потом «Г» отскочит, «ГР» останется, — высказал предположение Юрий.

— Вот-вот, — подхватил Серафим Гаврилович.

— Ну, это из области домыслов, — недовольно проговорил Борис.

— Домыслов… — окрысился Серафим Гаврилович. — Эх, Борис, Борис, и сколько ты еще будешь в идеалистах ходить? А я думаю, скорее может получиться как в анекдоте с мышью. Знаешь?

Поскольку никто анекдота не знал, пришлось Серафиму Гавриловичу рассказать его. Мышь сделала изобретение и взяла для большей пробивной силы кота. Кот посоветовал взять еще собаку, собака — осла, осел — быка, бык — медведя: как же без него — самый могучий. Медведь посмотрел разросшийся список и сделал свой высочайший вывод: «А при чем тут, собственно говоря, мышь?» Чирк карандашиком — и мыши не стало.

— А вот как раз и мышь, — сказал Борис, затормаживая у пешеходной дорожки, по которой, подняв воротник жиденького пальто, брел Глаголин. Высунулся из окна. — Садитесь, подбросим.

Глаголин охотно влез в машину.

— Это очень кстати. Сегодня я вымотался, как никогда.

На него уважительно посмотрел Юрий.

— Сегодня вы держали экзамен. И выдержали его.

— Для вас, возможно, да, зато для себя — нет. Ожидал большего. И почему так бывает… Рассчитываешь с точностью до пятого знака после запятой, а ошибаешься в два раза.

Глаголин вдавился в угол сиденья, неприкаянно положил руку на руку и так ушел в размышления, что очнулся, только когда услышал веселый голос Юрия:

— Прибыли! Благополучно и без потерь в личном составе.

Выйдя из машины, Глаголин не сразу понял, где он находится. Окраинная улица, небольшие домики, пестрые, разные — всяк на свой образец, деревенские дворики с огородами и садами, луг за ними. А когда понял, добродушно рассмеялся:

— «Думы мои, думы мои, лыхо мени з вамы…»

Завести его в дом стоило немалого труда. Он конфузился, отказывался, выдумывая всякие неубедительные причины, но когда понял, что сопротивление бесполезно, сдался.

Анастасию Логовну никакое внезапное вторжение врасплох не застанет. У нее всегда находится чем накормить и напоить, сколько бы людей ни собралось. Набросив на стол ради гостя лилейной белизны скатерть, стала раскладывать всякую снедь.

Едва расселись, как вернулась с работы Наташа. Заглянув в дверь и увидев незнакомого человека, тут же исчезла, чтобы привести себя в порядок, и вошла через несколько минут свежая, с хорошо уложенной прической. Черноглазая, со смугло-золотистым отливом лица, она выглядела очень хорошенькой.