Камал Абуков - Балъюртовские летописцы

— С выходом, шеф!

— Я буду у себя, зайдите, пожалуйста, — сдержанно сказал Алимов и вышел.

В кабинете Алимова все было по-прежнему: словарь лежал открытым на той самой странице, как Алимов оставил его, лист календаря показывал то же число, что и несколько дней назад, до его болезни, на недоправленной статье лежала его белая шариковая ручка. Это растрогало Казбека, показалось, что после долгого отсутствия он вернулся к себе домой.

Вошел Варисов.

— Почему вы поторопились напечатать статью о женихе Бекишевой?

Варисов смотрел на Алимова с вызовом.

— А я люблю темп, — сказал он, — чем быстрее, тем красивее танец.

— Да, но вы не на свадьбе.

— Почему же, можно сказать, на свадьбе: как только вышла наша статья, и Бекишева, и ее жених в тот же день куда-то сбежали, говорят, в Махачкалу. Скатертью дорожка! А вы их защищали.

— И правильно сделали, что уехали, — сказал Алимов, вдруг повеселев. — Правильно сделали! Они уехали, а вы остались с носом!

— Ну, это мы еще посмотрим, я их и там достану, — свистящим шепотом проговорил Варисов и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

В райком Алимов пошел без боязни. После стычки с Варисовым настроение у него было удивительно хорошее, он почувствовал в себе новые силы, и даже походка от этого изменилась — стала легкой.

Салавдин Алханович встретил Алимова с распростертыми объятиями.

— Как я рад, мой дорогой, как рад, что ты снова на ногах! — прокудахтал он из-за своего необыкновенно большого стола. — Как я рад, как рад! — И добавил, продолжая улыбаться: — А мы тут без тебя, между прочим, выговорчик тебе записали, будем обсуждать, — и взглянул выжидающе.

— По заявлению? — глухо спросил Казбек.

— По заявлению, по заявлению, все честь честью, — радостно подтвердил Салавдин Алханович.

— Чье заявление?

— Анонимное.

— Так стоит ли из-за анонимки создавать целое дело?

— Я тоже думал, что не стоит, — горестно поджал губы Салавдин Алханович, — но ты знаешь, дорогой мой товарищ Алимов, факты подтвердились.

— Какие факты?

— Пьянка.

— Ладно, делайте, что хотите! — вспылил Алимов и выбежал из кабинета. Правда, он сразу же пожалел об этом, но возвращаться было уже поздно.

„Как глупо, какое мальчишество!“ — ругал он себя по дороге.

Проходя мимо корректорской, он услышал громкую музыку, заглянул: на подоконнике устроился незнакомый франт с сигареткой в зубах и со „спидолою“ на коленях, сидит, развлекает Заиру.

— Молодой человек, вы мешаете работать. Уйдите отсюда, — с несвойственной ему грубостью бросил парню Казбек.

Парень растерялся, выключил транзистор и, соскользнув с подоконника, боком прошмыгнул мимо Алимова в дверь.

Заира покраснела.

— Не думайте, пожалуйста, что этого я хотела, — сказала вдруг она оправдываясь.

— Не знаю. Это ваше дело. Но я не могу позволить, чтобы ваши развлечения мешали работе!

— Простите, — виновато прошептала Заира.

„Идиот, какой безмозглый идиот и хам!“ — думал о себе Алимов, удаляясь из корректорской с гордо поднятой головой.

На другой день Алимов застал первого секретаря во дворе райкома, когда он собирался сесть в машину. Мурат Кадырович поджидал шофера, которого послал за очками, забытыми в спешке на столе в кабинете.

— Ну как, выздоровел? — весело спросил он Алимова и, положив руку ему на плечо, тихо добавил: — Обсуждать на бюро не будем. Но ты, сынок, больше такие оргии в редакции не устраивай.

— Ведь праздник был, Мурат Кадырович, — растерянно сказал Алимов. — И ничего дурного не произошло.

— Поэтому я и снял твой вопрос с обсуждения. Но ты дал повод к разговорам, сплетням…

Алимов вздохнул, подумав: „Он прав. В самом деле…“

Подошел райкомовский шофер, вручил Мурату Кадыровичу очки. Первый заторопился, пожал Алимову руку и, уже садясь в машину, бросил через плечо:

— Зайди как-нибудь, хочу обстоятельно поговорить о газете. Начались весенне-полевые работы, многое надо успеть, многое…

Шофер завел машину, Мурат Кадырович сел на заднее сиденье, захлопнул за собой дверцу, потом, вдруг что-то вспомнив, приоткрыл ее, сказал сурово:

— Ты скажи там своим работникам, пусть немного скромнее пишут. Подумаешь, какое событие: депутат Верховного Совета республики отчитался перед избирателями!.. Так расписали, будто я какой-то подвиг совершил.

— О чем мы? — удивился Алимов.

— Тебя не было, ты болел. Но все равно — ты редактор. Почитай.

Вернувшись в редакцию, Алимом перелистал подшивку и нашел отчет, о котором упомянул Первый. „Нет большего счастья“ — броско был озаглавлен он.