Лев Ющенко - Дом над рекой

— Здравствуй, сынок! — Отец посмотрел на него испытующе, с затаенной тревогой и, кажется, уловил его настроение. Но ни о чем не спросил. Имя Тони в семье теперь старались не упоминать. Хотя все знали о том, что случилось, помочь ему, сыну и брату, ничем не могли. И все обращались с ним, словно с больным, спасти которого могут не посторонние силы, а только время и свой собственный организм.

— Сынок, а ты пришел как раз вовремя, — сказал отец, открывая шампанское.

Сестра засмеялась:

— Еще бы, его любимый гусь с яблоками уже на столе.

— А то мы боялись, сынок, что начнем без тебя, — сказала мать мягко и ласково, как говорила с ним в детстве.

Отец стал разливать по бокалам шампанское:

— Ну если уж все мы собрались, отметим это событие.

— Ой, папа, — сказала сестра, — мне нельзя, я за рулем. Мне скоро ехать домой.

— Ничего, только один глоток.

— Ну разве что только глоток, — согласилась Люся и будто бы беззаботно спросила у брата: — А ты где будешь встречать Новый год? Хочешь в нашу компанию?

— Не знаю, подумаю. — Усмехнувшись, он взял свой высокий бокал, в котором пенилось и шипело шампанское.

Но вдруг зазвонил телефон, и Баженов поспешно поставил бокал и вскочил из-за стола.

В другое время ему бы такое не разрешили: уйти и оставить всех за столом. Но теперь никто ему не сказал ни слова.

Уйдя в свою комнату, он торопливо снял трубку. Увы, это была не Тоня. Звонил муж Люси и просил ей напомнить, что уже девять часов и что скоро им ехать в гости, да еще через всю Москву.

Он вернулся за стол и передал сестре слова мужа. Люся заторопилась, глотнула шампанского, съела кусочек жареного гуся и побежала в прихожую одеваться.

В эту минуту в прихожей звякнул звонок, и Люся открыла кому-то дверь.

— Дима! — позвала она. — Тут тебя спрашивают.

Он встал и вышел. Но в прихожей не было никого, кроме сестры, которая надевала пальто.

— К тебе какой-то мужчина, — сказала она и кивнула на дверь.

— Там, на площадке. Он почему-то не хочет входить.

На площадке, у двери, стоял Тонин отец, Илья Николаевич. Он был очень бледный, весь какой-то растрепанный, в старой шапке и распахнутой куртке. Увидев Баженова, он улыбнулся ему неуверенно и виновато:

— Здравствуй, Дмитрий. Не ждал?

Тот сразу подумал, что с Тоней что-то произошло, и быстро спросил:

— Что с ней?

— Пока ничего…

— Да говорите вы толком: что с ней, где она?

— Она еще дома. Но собирается ехать на дачу, встречать Новый год, — и не одна.

— С Васей конечно? — Баженов весь вспыхнул. — Ну и пусть себе едет!

— Да постой ты, послушай! Это Вася ее уговорил. Сама она с ним не собиралась. Она же тебя ждала. Как явилась сегодня с дежурства, так и не отходила от окна: все смотрела, ждала. Я ведь все это видел и понимал. Но ты не пришел. А пришел этот Вася с каким-то своим дружком и стал ее уговаривать ехать на дачу, на всю ночь, до утра. Они хотят через час встретиться на вокзале. Я все это слышал, хотя мне она не сказала ни слова. Она даже не знает, что я побежал к тебе. Похоже, она на все махнула рукой: одевается, а сама плачет. А если она что-то решила, то пойдет на все, — я ее знаю.

— Вы же сами того хотели! Лучше Вася, чем я.

— Потом, потом будешь ругать меня! Пока не поздно, беги к ней. Не дай бог опоздаешь! Не дай бог она выйдет замуж за этого Васю! Всю жизнь будет маяться, меня проклянет. Я и так уже стал для нее будто чужой: придет домой, закроется в комнате и молчит.

— А-а, — усмехнулся Баженов, — вот в чем причина: вы, Илья Николаевич, беспокоитесь за себя.

— Нет, поверь мне! Видно, прав твой отец: всей жизни моей не хватило, чтобы мне самому искупить всю вину. Но я не хочу, чтобы и дочь моя страдала из-за меня. Пусть срок искупления продлится только во мне, пусть хотя бы она будет счастлива.

Дверь на площадку, где стояли они, отворилась, и вышла озабоченная сестра, уже одетая, в пальто и сапожках, с ключом от своей машины, который держала в руках. Она мельком взглянула на Тониного отца, не зная, кто он, и торопливо сказала брату:

— Если ты все же надумаешь в нашу компанию, вот тебе адрес и телефон. Приезжай, потанцуем. Жду тебя, братик. — Люся чмокнула его в щеку и побежала по лестнице вниз.

Тотчас в полуоткрытую дверь выглянул маленький Ваня и, увидев Илью Николаевича, немолодого и незнакомого дядю, без боязни спросил:

— Ты Дед Мороз? А что ты принес мне?

Тот виновато развел руками:

— Я же не знал, что ты здесь.

— Ванюша! — окликнула мать, хлопотавшая в кухне. — Отойди от двери, простудишься. Отец, возьми его! Почему там у вас дверь открыта?