Александр Аронов - Пассажир без билета [об артисте цирка Л. Осинском]

— Ветка есть.

Они долго рыскали по путям, пока нашли состав, обратились к начальнику поезда. Тот согласился взять.

— Так и быть, раз артисты да еще новый номер делаете. Отправимся в двенадцать ночи. Пока можете погулять. Выпейте чайку или чего покрепче, согрейтесь. Очень холодно будет ехать.

В полночь они подошли к двухосному красному вагону. Начальник открыл дверь, осветил его фонариком. На полу лежал цемент.

— Смотрите, ребята, может, не стоит? Ведь цемент без мешков. А вы в шляпах, в легоньких пальто. Как же вы устроитесь?

— Ничего, на чемоданчиках... — сказал Волжанский и посмотрел на Осинского.

— На чемоданчиках... Хорошо будет... — неуверенно сказал тот.

— Ну, только не пищать! — начальник поезда задвинул дверь, запер ее на крючок.

— Забыл уже, как «зайцем» ездил, давно это было,— сказал Осинский.

— Вот и вспомнишь!

Сидеть па чемоданах было неудобно, затекали ноги, спина, к тому же в вагоне было очень холодно.

— Только нашим про товарный молчок, — сказал Владимир, — а то засмеют.

— Ясное дело, молчок. Скажем, в международном ехали. Зато все установим, занавес повесим...

Тронулись только в четвертом часу утра. От тряски в вагоне начала подниматься цементная пыль. Осинскии зачихал. Потом зачихал Владимир. Вскоре стало нечем дышать.

— Открой окошко, — сказал Владимир.

— Знаешь какая холодина будет?

— А задохнуться лучше?

Осинский с трудом открыл окошко. Оба высунули головы на мороз.

— Темнотища-то какая!

Усевшись на чемоданы, они дули на озябшие руки.

Владимир вскоре уснул. Через окошко начал пробиваться рассвет. Прозрачного воздуха от потолка оставалось всего пятнадцать-двадцать сантиметров. Все вокруг тонуло в густой серой пыли. От тряски чемоданы проваливались все глубже и глубже. Владимира стало совсем не видно. И Осинский вскоре оказался полузасыпанным.

— Вставай, Володя, задохнешься, — яростно затряс он друга за плечо.

Тот проснулся, глянул на Осинского и расхохотался.

— На черта похож! Только рожек не хватает! Неужели и я такой же?

— Ничуть не лучше. Как бы согреться?

— Побороться можно... Только вот цемент...

— Теперь уж все равно...

— Ну давай, в стойку... И не пищать!

Состав остановился часов в десять утра. Начальник поезда открыл дверь — и ахнул.

— Вот это да! Ну как, ребята?

— Наелись и напились цемента...

— А я что говорил? Еще одна неприятность. Дальше не поедем. Телеграмма пришла. Тут выгружаться будем.

— Что же нам делать?

— Отсюда на Иваново много товарняка идет.

Им удалось устроиться на платформе с тамбуром. Состав пришел в Иваново только под утро. Усталые, замерзшие, они спрыгнули на землю, поблагодарили старика кондуктора и двинулись по путям к станции «Иваново-пассажирская».

И вдруг свисток.

Их арестовали, повели в комендатуру. Друзья рассказали, как добирались. Военные рассмеялись, но документы проверили.

— Штраф возьмем за хождение по путям.

— Что ж, берите, воля ваша.

— Ладно уж, артисты! Пожалеем! Только «зайцами» больше не ездите.

— Зарекаюсь, — сказал Осинский. — Пошли, Володя!

— Да вы не спешите в город. Заберут вас в таком виде. Лучше вот горяченьким чайком побалуйтесь. А стемнеет — пойдете!

Когда они пришли домой, вся труппа уже была в сборе.

— С приездом, путешественники! А все уж сутки как дома. Что это с вами? Господи, крестная сила! — воскликнула мать Волжанского.

— Потом расскажем. Приключилась одна штука... Вы лучше про оформление расскажите. Видели занавес? Костюмы? Готово? Все готово?

— Все готово. Все на манеже установили. И костюмы мерили. Красота такая, что не опишешь!

— Пошли в цирк, — тут же сказал Владимир.

— Не выдумывай, — сказала Марина. — Завтра с утра пойдете. А сейчас воды вскипячу — мыться будете!

— Прямо дома, что ли?

— А в какую баню вас пустят? Вы в зеркало-то на себя глядели?

— Нет еще. Некогда было...

— А ну-ка за водой!

До поздней ночи проговорили о новом оформлении. Встали рано. Позавтракали и отправились в цирк. Проходя мимо газетного стенда, остановились.

— Все... В цирк можно не ходить, — сильно побледнев, упавшим голосом сказал Владимир, — назад пошли, домой...

— Что случилось?

— Беда. Страшная беда... Да читайте же. Читайте! — он указал на статью с броским названием «Апологеты буржуазного цирка».

Статья была подписана Н. Барзиловичем. Автор обвинял Кузнецова, режиссеров Арнольда и Шахета в космополитизме.