Семен Гехт - Пароход идет в Яффу и обратно

— А помнишь, на Слободке было кладбище для самоубийц?

— Городских сумасшедших помнишь? Марьяшеса с его тростью? Хаву, которая с утра до вечера мыла руки? Гершеле Полоумного с его коляской?..

Неожиданно Гордон перебивает наш разговор, полный воспоминаний.

— Когда пароход шел обратно из Яффы, — говорит он задумчиво, — мы не могли насмотреться на команду. Евреи с Молдаванки стали матросами и механиками! Вы, должно быть, привыкли к таким вещам?

— Давно, — сказал я и смутился, разобрав в тоне своего ответа ноты превосходства.

— Черное море не хотело нас пустить, — продолжал Гордон. — Какой ураган! Море не шумело, а вулканизировало. Надо сказать, советские евреи выдержали испытание лучше библейских. Они боролись со шквалом, как великаны. Неужели с тех пор как я уехал, на нашей Молдаванке, среди ее тщедушных обывателей, завелись великаны? Ты видишь, я тебя послушался: снял бороду. Посидим на скамейке. Помолчим. Я хочу написать письмо Ровоаму Висмонту.

Каждый из вас, кто посетит Биробиджан, может заехать в колхоз «Наша правда». Он расположен недалеко от областного центра. Вам скажут: дела колхоза идут хорошо. Там, среди ста десяти семейств, вы найдете и земледельцев из Кадимо. Говорят, Гублер женился на амурской казачке, и два народа — русские и евреи — устроили знатную свадьбу, где много ели и пили, так что и по усам текло и в рот попадало. Говорят, танцевали всю ночь, и даже старики отплясывали то комаринскую, то фрейлехс. У председателя сохранились снимки. Вы можете их посмотреть.

А Биробиджан уже не тот, каким я видел его в 1929 году. В таежной станице горят огни, работают фабрики, сквозь тайгу проложены шоссе… Наконец, в Биробиджане есть Еврейский театр. Если вам понравятся прекрасные декорации, не удивляйтесь и знайте: здесь работает декоратором Александр Гордон. Но о второй жизни Александра Гордона я расскажу в следующей книге.

У одного из самых загадочных и забытых писателей одесской школы есть загадочная и забытая повесть.

Семен Григорьевич Гехт родился в Одессе и, единственный из писателей одесской юго-западной школы, мог сказать с полным на то правом, что «родился в бедной еврейской семье». Биография его, при внешней прозрачности, изобилует белыми пятнами — в справочниках год рождения указан неправильно, сведения об одесском периоде жизни неточны, называются разные даты и причины ареста и освобождения и даже разные имена: то ли Семен, то ли Авраам, то ли Соломон.

Часть биографии Гехта до 1940-х годов можно уточнить, всего лишь внимательно прочитав его тексты. И тогда легко выясняется, где он учился: «Мы же учились <���…> в Свечном училище. Оно называлось вторым казенным. Здесь проходили краткий курс практических наук, готовили конторщиков и бухгалтеров. Училище существовало на деньги свечного сбора» («Пароход идет в Яффу и обратно»). В каком году родился и где работал: «Когда мне было пятнадцать лет, в Петербурге убили Распутина. Я работал тогда в экспедиции одной крупной либеральной газеты» («Соня Тулупник»), Описывает он и историю первой публикации — в одесском детском журнале «Детство и отрочество» в 1913 году (на десять лет раньше официально указанной даты).

В материалах следственного дела (Гехт был арестован в мае 1944 года) он объясняет существование двух имен: «По старой еврейской традиции, если кто-либо из детей заболеет, ему дополнительно давалось новое имя. Таким образом, у меня с детства — два имени: Авраам и Семен <���…> литературные произведения подписывал — Семен Гехт. Но в паспорте и по военному билету — Авраам».

В Одессе в 1920-х Гехта называли Соломоном. Как ни странно, указанная Гехтом дата рождения 14(27) марта 1903 года не подтверждается документально — в этот день в книге родившихся одесского раввината не записан ни один младенец по фамилии Гехт. Еще одна легенда: родители были убиты во время погрома, а его выбросили из окна. Но и она не подтверждается — в списке убитых, занимающем 23 листа книги одесского раввината, нет погибших по фамилии Гехт. Зато в книге родившихся есть запись о рождении сына Шулима у гайсинского мещанина Герша Гехта и его жены Леи 6 августа 1900 года.

Из протоколов допросов Гехта НКВД в 1944 году известно, что в семье было два старших брата, эмигрировавших в Канаду в 1905 году. О матери, рано умершей, Гехт не упоминает.

В 1922 году он публикует свои стихи на страницах газеты «Известия Одесского губкома», знакомится с Эдуардом Багрицким, Исааком Бабелем и начинает новую жизнь — поэта, журналиста и писателя. Становление его произошло под сильным влиянием Бабеля и Багрицкого, Гехт был членом литературного одесского кружка «Потоки Октября», душой которого был Багрицкий.