Александр Шевченко - Всюду жизнь

— Очень верная мысль, очень верная, — обрадованно сказал Хоробрых. — Искусство должно выйти из тесных залов музеев к людским массам, на улицы и площади!

Когда Устьянцев и Хоробрых покинули концертный зал, учитель долго восхищенно повторял:

— Прекрасный дворец… Великолепный очаг культуры… Это именно то, чего нам больше всего здесь недоставало…

Федор понял, что душа учителя взволнована всем увиденным и, наверное, он расстроился, потому что разговор об искусстве снова напомнил ему о его беспомощности, и Федору захотелось чем-то успокоить художника, помочь ему забыть о своем несчастье.

Он взял Хоробрых под руку и сказал:

— Кстати, Иван Гаврилович! Мне пришла мысль: а что, если вам выступить в этом дворце с циклом лекций по истории искусства? Это было бы просто здорово! Как вы думаете?

— Еще и зала нет, а ты уже меня агитируешь лекции в нем читать, — растерянно нахмурил брови Хоробрых, но Федор догадывался: этим выражением тот хотел скрыть свою радость — он сможет поделиться с людьми своими мыслями об искусстве! — и тут же убедился, что был прав: нервно покашливая, Хоробрых сказал:

— Я подумаю… Подумаю…

Дома Федор прежде всего показал гостю квартиру, временно превращенную в общежитие. Они обошли обставленные новой полированной мебелью, залитые весенним светом, пахнущие чистотой и олифой комнаты, кухню, где уже стояла электрическая плита, пока бездействующая ввиду недостатка энергии.

— В этом отношении мы столицу перегнали, — с гордостью сказал Федор. — В Москве кухни пока на газе!

Но самый большой восторг у Федора вызывала ванная.

— Глядите, Иван Гаврилович! Прямо по Маяковскому:

Ну как после этого не сказать: очень правильная эта наша Советская власть!

Хоробрых в какой-то задумчивости ходил за Федором и одобрительно окал:

— Хорошо… Очень хорошо…

В своей комнате Федор усадил гостя в низкое кресло, дал альбом репродукций картин Русского музея, купленный в Москве в последнюю поездку, а сам стал собирать на стол.

— Я ведь еще не обедал, — соврал он, зная щепетильность учителя.

Они обедали и обсуждали положение с вывозом памятников архитектуры со дна будущего Сибирского моря. У краевого музея нет для этого ни сил, ни средств. Хоробрых по собственной инициативе добивается, чтобы все свезли пока в Усть-Ковду, которая стоит на высоком мысу и не затапливается. Вывозить надо срочно, до весенней распутицы, пока можно проехать по зимникам на тракторных санях. Нужны люди для разборки зданий, сани, тракторы. Работу можно начинать немедленно: разметку бревен и всех деталей Хоробрых уже выполнил с учениками интерната.

На строительстве сейчас самые напряженные дни — паводок на носу, транспорта не хватает, объяснял Федор. Но он добьется у начальника строительства тракторов. Сани подходящие есть — на них хлысты возят. А разобрать дома помогут молодые добровольцы. Комсомольский вожак на плотине Степан Шешуков, сам замечательный поэт, — горячий энтузиаст всяких культурных починов.

И еще одно дело было к Устьянцеву у Хоробрых. Но он боится, что тут и Федор не поможет. Когда Хоробрых ездил и ходил летом по зоне затопления, старый эвенк-оленевод указал ему диабазовую скалу с высеченными на ней первобытным человеком изображениями сцен охоты на мамонта, носорога, оленя. Это эпоха неолита, рисунки на крепчайшем камне высечены тоже камнем. Хоробрых раскрыл альбом, в который он перерисовал наскальные писаницы.

— Ты взгляни, Федя, с каким гениальным чувством формы, соразмерности, пропорций дикарь сделал эти рисунки! И единственными его учителями были природа и его художническая интуиция! Да по таланту он равен Дюреру! Но он сгинул безвестным во мраке тысячелетий. Неужели мы допустим, чтобы и его творения погибли, навсегда ушли под воду? Но как уберечь скалу от затопления — не представляю!

Федор вспомнил: академик Окладников нашел подобные наскальные рисунки в Приангарье, в зоне Усть-Илимского моря. Монолиты с изображениями взрывом отделили от скалы и перевезли в музей, в Братск. Так же надо сделать и здесь.

— Взрывом? Так он же раздробит скалу, и рисунки погибнут! — недоверчиво проговорил Хоробрых.

— Сделаем, Иван Гаврилович! У нас такие мастера взрывники и скалолазы — чудеса делают! С ювелирной точностью отрежут любой гранитный блок!

— Ну предположим… Но туда нет дороги, это глухая тайга… Как вывезти этот блок?