Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Хорошо, докажу, — заверил Сарыбала.

Выйдя из тюремной конторы, он направился в управление уездной милиции. Шел, шел и вдруг остановился… Снова быстро зашагал и опять остановился.

В нем боролись два чувства. Одно говорило: «Вернись, не ходи в управление. Зачем ты идешь туда? Чтобы защищать вора Яхию? Где же твоя совесть, твоя честность и беспристрастность?»

Но другое чувство требовало: «Иди в управление и добивайся, чтобы освободили Яхию. Он невиновен. Его посадили по клеветническому доносу Мухтара. Яхии, разумеется, обидно. Ему надо помочь… помочь!»

Сарыбала решительно вошел в кабинет Байсеита Адилова, не спрашивая разрешения. Адилов — пожилой мужчина с тонким, почти женским голоском и с багровым лицом. Когда трезв, он очень обходителен, добр, но пьяный становится отвратительным. Сейчас Адилов слегка выпивший, о чем говорит вспотевший кончик его маленького носа. Положив руку на плечо Галима Аубакирова, он о чем-то говорил с ним. При Колчаке оба они подвергались гонению, были схвачены и брошены в тюрьму. Вместе переносили тяготы и мучения тех тяжелых дней. Галим известен всему уезду как строгий коммунист. Для него были все равны, русские и казахи, здешние и приезжие, за что и прозвали Аубакирова «кара-ногаем» — черным татарином. Он смуглый, чернявый джигит маленького роста, с большими глазами и откинутыми назад, волосами. Когда вошел Сарыбала, он уже собирался уходить.

— Кара-ногай! — сказал Байсеит, прощаясь. — Если мы не погибли в колчаковской тюрьме, то теперь проживем лет сто, верно?

— Безусловно!

— И дружба наша будет верной до ста лет, да?

— Без сомнения.

Вот так расстались друзья. Однако дружба их не была долговечной. Забегая вперед, коротко расскажу сейчас о дальнейшей судьбе этих товарищей. Спустя два года они встретились в безбрежной степи Сары-Арка. Байсеит убил Галима собственными руками, труп бросил в воду, а сам скрылся. При задержании Байсеит застрелился.

Разве думали сейчас закадычные друзья о том, что их ждет впереди. О бренный мир! Умный иногда может заблудиться в трех соснах, мужественный в один миг может ослабеть и смалодушничать. Откуда было знать все это Сарыбале? Сейчас он готов самоотверженно драться во имя будущего, в которое верит. От действий его пока мало пользы, Сарыбала неопытен, порой беспечен.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Адилов, увидев влетевшего в кабинет Сарыбалу. — Все в порядке?

— Нет, не все в порядке. Один мой родственник в тюрьме, заболел холерой и сейчас в больнице. Другой родственник вот-вот умрет, если его не выпустить. От вас я не скрою, мой родственник — нашумевший вор Яхия.

— Знаю, знаю, что вор! Но не знал, что он твой родственник.

— Не подумайте, что из родственных чувств к нему я пришел просить вас. Я убежден, что Яхия невиновен. Я знаю, в чем его обвиняют. Несколько лет назад из одного русского поселка в нашем крае пропало несколько голов скота. Мухтар был волостным. Хозяин скота обратился с жалобой к Мухтару, а тот, не задумываясь, указал на Яхию. Украл кто-то другой, возможно, по наущению самого Мухтара, он способен на такое. В общем, правду один аллах знает, но Яхия тут не виноват. Я сам не раз слышал, как он предупреждал своих дружков: «Нам хватит скота в родах каракесек и суюндик. Русские поселки и родню не трогать!..» На Яхию легко свалить любую кражу, потому что он пользуется известностью вора. Обозленные пропажей мужики избили его так жестоко, что он и до сего дня не может очухаться. Если к избиению прибавить тяжелые тюремные условия и страшную болезнь, охватившую город, то ему скоро придет конец. Освободите его, прошу вас. В крайнем случае на поруки отпустите…

— Кто его возьмет на поруки?

— Дармен и Сыздык.

— Знаю. Люди надежные.

Сарыбала, поблагодарив, пошел к выходу, но Байсеит остановил его:

— Послушай, джигит, пришли мне что-нибудь опохмелиться, если добудешь…

— Постараюсь, — пообещал Сарыбала и ушел.

Больница располагалась на самой окраине города. Туда никого не пропускали, кроме обслуживающего персонала, но Сарыбала решил пройти во что бы то ни стало. Вспомнив Байсеита, он подумал, что не зря люди говорят: «На похоронах жиреют муллы, на тоях — волы, а когда человек в беде — бессовестные чиновники».

Когда Сарыбала подошел к больнице, охранник замахал руками:

— Здесь заразные больные, холера!

— Я не боюсь.

— Нельзя сюда. Карантин!

— У меня разрешение есть.

— Какое?!

— Вот! — Сарыбала показал наган и, оттолкнув охранника, прошел на больничный двор.