Юрий Мушкетик - Вернись в дом свой

— Я буду работать как вол, — сказал он. — Я вижу по вашим глазам, только не возражайте мне, потому что это будет неправдой, что вы не верите в меня. Наверно, я уже не создам такой совершенной вещи. Может быть, и не создам. Но я и не хочу делать подобных вещей. Я сделаю что-нибудь новое. Совсем новое. Прежде всего — для самого себя.

— Я и не возражаю, — тихо ответила Люся. — Но дело совсем не в том, что вы сказали. Иначе… я не пришла бы сюда.

— Значит, вы догадывались? — спросил он почти со страхом.

Она кивнула:

— Вы всегда про н е г о говорили… с любовью и с ненавистью. И все сравнивали с н и м. И Мавку тоже. Я даже боялась. Я хотела уберечь вас от этого. И поэтому убежала. Это была… словно болезнь. А может, и вправду болезнь. И она минула.

— Минула, — как эхо повторил он. Значит, она поняла все. И сочувствовала, и мучилась, и вот… Нет, нет, это невероятно. Об этом пока что нельзя и мечтать. И признаваться даже себе.

— Минуло все, — сказал он. — Осталось одно — надежда.

— Это много или мало?

— А как вы думаете?

— Много, — ответила уверенно Люся.

— Не просто много. Это — все! Уйдем отсюда! Тут словно в могиле.

Они поднялись наверх. Солнце уже спряталось за могучими крепостными валами, синие сумерки наплывали от хмурого осеннего сада, от тяжелых стен и строений на холмах; светились только четыре золотых шпиля и купол звонницы Ковнира. Но вот и они, словно по мановению чьей-то руки, погасли. Это было неожиданно и почти пугающе. По крайней мере, так восприняла это Люся. А Долина засмеялся:

— Так они гаснут каждый вечер. А потом загораются снова. Первые лучи солнца падают как раз на них. Это просто чудо, но еще большее чудо, что Ковнир знал это до того, как начал строить свой шедевр. Он знал, что солнце прежде всего будет освещать вот этот купол. Первые его лучи, которые идут к нам…

— Первые и последние, — сказала Люся.

Он чуть удивленно посмотрел на нее и повторил:

— Да, первые и последние.

Перевод Инны Сергеевой.