Владимир Глушаков - Цветение калины

Все пришло в движение после того, как старший мастер Хавронич в понедельник утром собрал бригаду у контрольного столика. Половины людей еще не было на месте.

— Переодеваются, — хмуро буркнул мастер Геня, успевший уже наползаться под линией, о чем красноречиво свидетельствовала его набрякшая потом и маслом рубаха.

— Обязаны быть на месте за пятнадцать минут до начала смены, — официальным тоном заметил Хавронич, и в голосе его звякнули металлические нотки, будто в обязанности старшего мастера входило следить за тем, чтобы станочники вовремя появлялись на участке. — А то у нас получается шиворот-навыворот: «начала» линии еще и не видно на участке, зато «конец» появляется за час до смены… Значит, такое дело, товарищи: вчера вызывали меня в канцелярию и снимали стружку за то, что я четвертый месяц подряд переплачиваю вам гроши…

При слове «гроши» дремавший до этого Самсон мгновенно разлепил веки, поставил торчком уши; невзрачный расточник снял газетную буденновку, пригладил реденькую седую прядку, росшую от макушки, и, весь подавшись вперед, насторожился; мастер Геня заерзал от досады, прикрикнул, хотя все и так пока помалкивали:

— Тише! Разберемся по совести: нам лишнего не надо, верно?

Старший мастер уважительно попросил его не мешать — продолжил:

— Вам картина должна быть понятна: запустили в производство полгода назад новый маховик, и у вас, разумеется, подскочил заработок. Больше на тридцать-сорок рублев мы стали получать. И были, конечно, не прочь, чтоб так оно и дальше шло… Но тут какая арифметика получается? Арифметика такая, что мы не должны стоять на месте, а идти встречным ходом, выявляя резервы экономии и бережливости…

У столика неодобрительно зашумели:

— План даем и передаем! Какого ж еще рожна?..

— Выдумывают чертовщину. Сколько можно гайку на нас поджимать?

— Не имеете таких правов — резать!

— Тише, товарищи! Тут горлом не возьмешь… — У Хавронича на шее и на лбу вздулись связки вен. — Вы ж рабочие люди. И, как понимаете, не в одном тут плане закавыка. Должны, помимо плана, совершенствовать оборудование, повышать производительность труда, подавать рацпредложения, бороться за культуру производства… Словом, должны со своей стороны делать возможное и… невозможное на нашем добитом оборудовании, чтобы государство погасило те затраты, которые имели место, когда запускался в серийное производство новый маховик.

— Во, Давидович, целый курс по экономике прочитал!

Сергей, пропустив реплику мимо ушей, качнул головой и встал:

— Что ж тут совершенствовать, если, сами сказали, оборудование изношено? А я добавлю: как лапти моей покойной бабки после похода в Киево-Печерскую лавру. Линия сплошь на заплатках. По паспортам-то станки давно отработали свое, Давидович?.. — Сергей говорил о наболевшем, выражая мнение бригады, и был уверен, что его поддержат.

— Знаем, Дубровный, что отработали. Но если аккуратно… — Хавронич поискал словцо и, не найдя синонима, с ударением произнес: — Если аккуратно работать, производить своевременную наладку…

Тут на него неожиданно рыкнул Самсон, окончательно стряхнувший с глаз утреннюю дрему:

— Когда приходится штурмом брать план каждый месяц — не до твоей аккуратности! Гоним-гоним без выходных-проходных, а как получать — шиш с маком под нос?! Холера на вашу голову, добродеи…

— Нужно не только гнать, но и мозгами иногда шевелить, понял? — поддел его Хавронич. — Не только мастеру и наладчику думать о вашем заработке, а шурупить каждому на своем рабочем месте — тогда никто не останется в обиде: то, что с нас срежут, мы же за счет повышения производительности труда и нагоним в своих расчетных листках. А ты, Самсон, как бы думал? Солдатская философия тут не пляшет…

— А нехай вам всем там мозги поотсыхают! Чтоб вы с горячки плясали!.. — взревел красный от натуги Самсон, медведем полез из-за столика, предусмотрительно скомкав и сунув в карман чью-то газету. — До каких пор будете ездить на нас, дармоеды?

— О! Сразу место для троих освободилось, — хохотнул мастер Геня, присаживаясь за столик и долгим, сочувственным взглядом провожая уплывавшего с участка старшего мастера, сухонького старичка с папкой под мышкой. Спросил, обращаясь ко всем:

— Долго еще будем в молчанку играть?

— Так ведь коню понятно, что техника не тянет! А думаешь, наверху ничего о нашем положении не знают? Хавронич знает, Чуприс знает, а повыше — ни сном ни духом?..