Валерий Приемыхов - Милый, дорогой, любимый, единственный…

Как положено, она говорила за всех женщин и против всех мужчин, оправдываться было приятно.

— Это будет не мой ребенок. Дальше больше… Он будет тещин, дядин… Да, Саш?

Саша разулыбался на внимание взрослого человека, молоко потекло на подбородок, Ксения вытерла. И они затихли на минуту.

— Вадим, — прервала молчание Ксения, — у меня есть еще пять минут?

— Есть, — сказал он.

— Положи его, — сказала она, — вдруг не закричит…

Она мыла на кухне кастрюлю из-под молока.

— Слушай, — сказал Вадим, — а может, ночевать останешься? До утра придумаешь. Сейчас ребята придут, выпьем, тут музыка есть, записи. Я без всякого. Куда сегодня?

— В милицию, — усмехнулась она. — Куда еще?

— Подумай.

— Я б осталась. Не могу…

— Нет, я без всякого этого…

— Не уговаривай, — сказала она окончательно, — я точно не могу. Каждый лишний час мне дорого обойдется…

— С вами все ясно! — хмуро сказал он. — Не люблю только, когда врут! Ты ж в аэропорт собиралась?!

— Да. Только не получилось, сорвалось. Если б все удачно, я б сейчас была там…

Она вышла в прихожую, надела плащ, повязала, как прежде, платок, пошла за ребенком.

— Провожу, — сказал Вадим.

— Нет, нет! — донеслось из комнаты, появилась она с закутанным в одеяло малышом. — Нельзя меня провожать, не надо, пожалуйста!

Ксения еще приостановилась в дверях.

— Спасибо тебе. Прощай. Ой, что сейчас будет!!!

— Надолго в аэропорт?

— Рейс встретить. В десять сорок пять.

Вопросом он подал ей надежду, Ксения занервничала.

— А потом с этим человеком, кого ты встретишь, вернешься?

Она грустно повела головой.

— Только увидеть.

Через пятнадцать минут он подкатил к подъезду на «Жигулях-шестерке». Еще через три минуты они выехали на проспект и повернули к центру, в сторону дальнего аэропорта.

— Опять доверенность?

— Я немного в моторах понимаю. Ребята мной пользуются, а я их машинами.

Ксения недоверчиво оглянулась на детскую подвесную люльку на заднем сиденье — ребенок теперь лежал там.

— Проверенная штука, — сказал Вадим, — приятель своего ребенка возит.

Он нашарил во тьме кассету, сунул в магнитофон, зазвучал оркестр.

— Шикарно! — обрадовалась она. — Маккартни.

— Ничего, — сказал он, — только это Рей Чарлз.

— Как же! Та-ти-та-та-та! — напела она.

— Ра-ра-ра! — докончил он ее фразу. — Так будет то, что ты имеешь в виду… Ц-ц-ц-ц-ц-ц! — совсем по другому поводу завздыхал Вадим. — Нехорошо, Ксения. Пиво пить было совершенно ни к чему!..

— Я вообще-то приношу счастье, — сказала она для успокоения.

Вадим рассмеялся.

— Да, да! — весело сказала она. — Только ты верь в это. Один человек верил и стал директором одного автокомбината. Честное слово.

— Сколько тебе лет, Ксения?

— Девятнадцать. Это я не накрашена, плохо выгляжу, а то меньше дают.

— Кто такой «стиляга», знаешь?

— Ну-у-у… Вроде пижон, что ли?

— А песню «Ландыши, ландыши, светлого мая привет» слышала?

— Не помню, — сказала она. — Хорошая?

Потомки обычно неблагодарны, благодушно думалось Вадиму. Что им, например, до начала пятидесятых, когда они с дружком Вовкой Романовым ушивали брюки массового пошива до невероятной ужины и гордились собой, когда бабки плевали им вслед, а мужики могли побить за прическу «канадка» и брюки дудочкой. На Вовку Романова была карикатура в школьной газете «Утюг», а под ней подпись: «Из династии Тарзанов по фамилии…» Вовка, драчун и веселый враль, сгорел вместе с напарником восемь лет назад в домике для строителей где-то в Тюмени. Романов-отец ездил хоронить, говорил, куча костей, ничего и не разберешь, где кто. Сгорели сонные, от сигареты, но Вовкина мать спорила, что подожгли блатные. Наверное, чтоб люди не подумали про покойного — пьяница…

По левую руку оставался нарядный с зубцами в виде русалочьих хвостов Кремль, дорога поднималась на мост, становилось свободнее, шире, замечательно стучал на холодном воздухе двигатель.

— Хорошая ты девушка, Ксюша, да дураку, видно, досталась. Выходи за меня замуж!

— Я плохая, — сказала она серьезно. — Зачем тебе? Хочешь, я тебя с подругой познакомлю?

— Подруга ничего?

— Что ты!

— Лучше тебя?

Ксения замялась.

— Ну, такая… Фигура красивая, фирменная девочка. Только она замуж, а не так просто.

— Просто только кошки, — вздохнул Вадим, понимая, что сама Ксения не про него.

Первое напоминание, первый звонок опасности он промахнул за этими мыслями. Похожий на Севкин «Москвичок» сиротливо торчал у тротуара. Водитель топтался вокруг милиционера. Не в пример ему Ксения понимала ситуацию. Вадим менял кассету в магнитофоне, она всхлипнула. Он глянул на нее мельком.